"Евгений Дзукуевич Габуния. Ангел пустыни (Повесть) " - читать интересную книгу автора ...Во дворце Ирода пир стоял великий в честь дня рождения тетрарха.
Его придворные и члены семьи стараются всячески угодить тирану, ублажить его. Перед ним танцует его падчерица Саломея. Танец ее так понравился Ироду, что он в знак благодарности выразил готовность исполнить любое ее желание. Саломея просит голову Иоанна. По приказанию Ирода палач отсекает ему голову и приносит ее на блюде Саломее, которая передает ее Иродиаде для глумления. - Поэтичная, ничего не скажешь, хотя и жестокая легенда, - задумчиво промолвил Голубев. - Не разберешь, где правда, а где вымысел. Теперь я вспоминаю... Кажется, читал об этом давно, в юности. "Саломея" Оскара Уайльда. - Да, поэтичная и жестокая, - согласилась Ольга Александровна, - впрочем, как и сама наша жизнь. Не только Уайльда вдохновила эта легенда, но и Флобера, Тинторетто, Караваджо, Родена... Когда в последний раз в Третьяковке были, Алексей Васильевич? - неожиданно спросила Ерстратова. - Давненько, - смущенно ответил майор. - Некогда как-то... - Ну так вот, когда пойдете, не забудьте посмотреть икону "Иоанн Предтеча, Ангел пустыни". Начало семнадцатого века. Прокопия Чирина работа. Великолепная доска. Голубев поблагодарил Ольгу Александровну за интересный рассказ и уже другим, деловым тоном, произнес: - Однако мы несколько отклонились... Сколько же может стоить этот "Ангел пустыни", разумеется, не тот, третьяковский, а наша доска? отвечала Евстратова, которую, видимо, несколько покоробил меркантильный вопрос майора, - на иконы прейскуранта, к счастью, еще не существует. Истинное произведение искусства не имеет цены. Все зависит от того, кто покупает, с какой целью и так далее. Однако полагаю, что богатый коллекционер или крупный музей с радостью отдали бы тысяч тридцать. - Тридцать тысяч рублей! - удивился Голубев. - Долларов, товарищ майор, в конвертируемой валюте. Я же сказала - богатый коллекционер, а у нас богатых нет, насколько я знаю. - Так уж и нет, - улыбнулся он наивному утверждению Ольги Александровны, однако развивать эту тему не стал и, еще раз поблагодарив Евстратову, поспешил к себе. На Петровке он первым делом просмотрел картотеку похищенных икон и только после этого отправился на доклад к начальству. - Ну, что рисуется? - Ломакин оторвал от бумаг стриженную вод машинку седую голову. - Как поживает наш Николай Угодник? - Был Николай Угодник, да весь вышел, товарищ полковник. Сотворил очередное чудо и стал Иоанном Крестителем. Шестнадцатый век. На то он и святой, чтобы чудеса творить. - Чудо, говоришь? Значит, все-таки перекрестили Николая в Иоанна, записали по-новой. Картотеку уже проверил? - Естественно, Владимир Николаевич. Не значится доска в списке краденых. - Странно... Мы должны были бы иметь информацию. Сам же говоришь - шестнадцатый век. Такие доски на улице не валяются. Ладно, поживем - |
|
|