"Нина Габриэлян. Хозяин Травы" - читать интересную книгу автора

Она с удовольствием играла во взрослую замужнюю женщину. Правда, иногда я
отказывал ей. Не из жадности, а потому, что мне нравилось, когда она
упрашивала меня. В такие минуты я особенно любил ее. Впрочем, я отказывал
редко, стараясь не допустить перебора, тщательно дозируя это возбуждающее
средство. Я сам выбрал и купил ей в магазине для новобрачных пушистый
голубенький халат. Она хотела другой - красный, эластичный, но я счел его
недостаточно эротичным. Зато голубая чешская пижамка с розовыми цветами и
завязочками у щиколоток пришлась по вкусу нам обоим. И, возвращаясь вечером
домой - я иногда ходил в гости один, специально, из воспитательных
соображений давая ей понять, что есть сферы, в которые ее рано еще вводить,
- я мечтал о том, как сорву с нее эти пижамные штанишки.
Вскоре мне повсюду стали попадаться скомканные листочки бумаги. Они
наивно высовывались из калошницы, из стаканчика для зубных щеток, падали на
меня из кухонного шкафчика. Я брал их съеженные тельца, и под моими руками
они доверчиво раскрывались и оказывались очередным Полининым сновидением.
Они так и назывались - "Сновидение Э I", "Сновидение Э 2"... Это были яркие
видения, в них жарко и густо желтели цветы золотые шары, тонко звенели осы и
девочки в синих платьицах катили сквозь языческий зной легкие алюминиевые
обручи, а за ними гонялись кузнечики с большими животами. Странная ритмика -
то ли стихи, то ли проза, яркие вскрики созревших плодов, сухой и жаркий
запах корицы... Похоже, она не знала разницы между цветом и звуком. Вряд ли
это можно было напечатать, уж больно они были необычные, и я предложил ей
попытаться немножко попереводить.
Это были счастливые дни. Скорей, скорей, вверх по лестнице, ближе,
ближе, еще ближе - и вот уже сумрачно чернеет обитая дерматином дверь,
влажно сверкает белая кнопка звонка, и не успеваю я нажать на него, как
дверь распахивается и в залитом желтым светом дверном проеме - она, в
голубеньком халате, с рыжими завитушками вокруг головы, и между нами
начинается тонкая игра: она делает вид, что вовсе и не ждала меня под
дверью, так, случайно оказалась, и я притворяюсь, что верю в ее нехитрую
игру, и упорно не замечаю белого листочка в ее руке, который ей не терпится
мне показать.
Это были счастливые дни. Мне нравилось руководить ею. Она оказалась
очень способной. Схватывала все на лету. Я улыбался какой-нибудь ее особо
удачной строчке, и в ответ она вспыхивала улыбкой. Я хмурился, и она покорно
копировала мою мимику.
Я уже начал ее потихоньку печатать, то пару переводов в одном
сборничке, то троечку - в другом... Как вдруг в нашем издательстве объявили
конкурс на лучший перевод Анны де Ноай. И она решила принять в нем участие.
Я до сих пор хорошо помню первые строчки стихотворения, которое она выбрала:

Pauvre faune, qui va mourir,
Refletes - moi dans tes prunelles.
Et fait danser mon souvenir
Entre les ombres eternelles.

(Бедный умирающий фавн,
отрази меня в своих зрачках
и заставь танцевать воспоминание обо мне
среди вечных теней.)