"Мариус Габриэль. Маска времени" - читать интересную книгу автора

- Сядь! - приказал мистер Рей, указывая на софу. - Сядь и раскрой уши.
Сейчас я скажу тебе, что нужно сделать.

Сердце рвалось из груди. Раньше он никогда так не нервничал, но это
было волнение без страха. Ломовик чувствовал себя странно с болтающимися на
шее темными очками и лыжами на плече. Снег скрипел под его тяжелыми
ботинками. Ему казалось, что каждому с первого взгляда ясно, что он,
Ломовик, здесь чужак, что кататься на лыжах для него так же дико, как летать
по воздуху. Но никто не обращал на него внимания, и самодисциплина взяла
верх.

Войти в кондоминиум оказалось даже легче, чем представлялось. Людишки,
конечно, копошились вокруг, но никто не взглянул на Ломовика. Он просто
открыл ключами дверь, стараясь дышать как можно спокойнее, и вошел внутрь.
Затем всем телом навалился на створку. Вламываться в чужое жилье было для
него делом привычным, дважды он совершал убийства по приказу Контроля. Но
ничто не давалось ему с таким трудом, как это несложное на первый взгляд
действие. В мире городских улиц Ломовик был как у себя дома, а неожиданно
оказавшись в этой ожившей рождественской открытке, он начал вдруг
задыхаться, словно рыба, выброшенная волной на берег.

Постепенно парень пришел в себя, выпрямился и стал осматриваться. В
доме царил полумрак и сладкий, еле уловимый запах. Это был запах женщины. От
страха не осталось и следа. Он все-таки сделал то, о чем его просили. Он
очутился внутри. Ломовику даже захотелось, чтобы женщина оказалась сейчас
дома, где-нибудь в постели, и спала...

Ломовик начал обходить комнату, опуская шторы на окнах и включая свет,
как ему и приказывал мистер Рей.

Это жилище отличалось от дома мистера Рея. Поначалу Ломовик даже
почувствовал беспокойство. Цвета здесь были не такими яркими и броскими, а
мягкими, деликатными. Женщина, видно, сумела собрать очень большую коллекцию
индийских безделушек, настоящее сокровище, разбросанное по всем комнатам. На
картинах не было изображено ни снега, ни гор, но полотна таили в себе печать
времени, и все они были в тяжелых золоченых рамах. Рядом со старыми
мастерами на стене висели и абстрактные картины, которые Ломовик не в
состоянии был понять. Мебель не была мягкой или комфортной, она оказалась
старинной и украшенной резьбой. Глаза Ломовика невольно скользили по всем
этим вырезанным фигуркам. На столе стояли фарфоровые и серебряные вазы.
Ломовику никогда прежде не приходилось видеть такого количества фарфора,
который переливался сейчас всеми цветами радуги. Женщине явно нравились
старые красивые вещи. У нее, кажется, вообще не было ничего нового, а
сладкий запах, между тем, нарастал и нарастал, будто рядом вдруг очутилось
обнаженное женское тело. Ломовик ощутил, как похоть поднимается в нем
откуда-то снизу: жгучая волна, готовая ослепить его в любую минуту.

Он подошел к шкафу и начал выдвигать один ящик за другим, пока не нашел
нижнее белье. Вот это касалось ее прелестей, было когда-то на ней. Будь он
здесь по своей надобности, то он перевернул бы в шкафу все вверх дном. Но