"Мариус Габриэль. Первородный грех. Книга первая " - читать интересную книгу автора

выскочила из школы, даже раньше Хуана. Она не повернула направо, к Сан-Люку,
а побежала по дороге, ведущей в Палс, - по той дороге, по которой должен был
пройти Леонард.
Она планировала это в течение всего дня и теперь точно знала, как
станет действовать.
Она знала, где нанесет удар. Возле заброшенного карьера.
Этот карьер, заросший пробковым дубом и кустами дикого розмарина,
располагался ярдах в двадцати от извилистой тропинки, что вела в Палс.
Работы на ней прекратились много лет назад.
Большинство взрослых давно уже забыли о существовании этого места, а
заодно забыли и запретить своим детям играть там. Те ребята, что посмелее,
иногда забирались в кромешную тьму карьерных штреков, но никто не знал, как
далеко они тянутся. В них можно было спрятать что угодно на долгие годы.
Навсегда.
Не замечая царапающих коленки колючек, Мерседес продиралась сквозь
густые заросли. Добравшись до заранее выбранного места, она поискала глазами
подходящий камень. Наконец она нашла то, что хотела, - острый осколок
глинистого сланца весом с приличный топор, но одновременно достаточно
легкий, чтобы им можно было с силой ударить. По форме он напоминал падающего
на свою жертву сокола.
Сердце Мерседес бешено колотилось, но во рту чувствовался вкус крови,
похожий на вкус железа. Ее тело дрожало, а смотрящие сквозь заросли
розмарина, шалфея и тимьяна черные глаза пылали звериной злобой. В
полуденной жаре не переставая звенели цикады. Отсюда тропинка была видна как
на ладони.
Обливаясь потом, она принялась ждать.

Кончита набрала в колодце ведро воды и понесла его в дом, чтобы, как
всегда, по возвращении с фабрики, начать приготовление ужина.
Прислонившись к раковине, она принялась чистить лук.
Ей так хотелось уехать из этой деревни. С профессией Франческа они
могли бы открыть собственную мастерскую в Палафружеле или в Ла-Бисбале -
где-нибудь, где была настоящая жизнь, а не только пыль да несбыточные мечты.
В любом городе, где такой человек, как Франческ, с его прошлым и
политическими взглядами мог бы быть в большей безопасности. Где-нибудь, куда
не дотянулись бы лапы Джерарда Массагуэра. Где-нибудь, где Мерседес была бы
счастлива.
Кончита любила свою дочь с той слепой страстью, которая не поддавалась
ни объяснению, ни пониманию. А вот мужа она любила по причинам, которые
могла легко перечислить. За его доброе отношение к ней. За его врожденное
великодушие. За его силу. За то, что он сразу полюбил Мерседес.
В семнадцатом году он обещал Кончите, что ради нее и ради девочки он
больше не будет ездить на митинги в Барселону, не будет вести разговоры на
революционные темы, не будет выступать с речами. И пока оставался верным
своему обещанию. Но она знала, что за прошедшие десять лет его взгляды не
только не изменились, а даже укрепились.
Она устало вздохнула. Мерседес была ее единственным ребенком. Это плохо
и для девочки, и для них. Почему она больше не забеременела? Сейчас Кончите
было двадцать семь - самый расцвет женской красоты и сил. А она-то
надеялась, что к этому возрасту у нее от Франческа будет, по крайней мере,