"Ксения Габриэли. Анжелика и московский звездочет ("Анжелика") " - читать интересную книгу автора

незначащими репликами, после чего разошлись по своим спальным комнатам,
пожелав друг другу спокойной ночи...

***

Однако начавшаяся ночь явно не обещала Аделаиде-Анжелике спокойствия.
Молчаливая служанка-финка поспешно убрала грелку с углями, которой нагревала
постель госпожи; затем быстро раздела мадам Аделаиду, распустила ее пышные
волосы по плечам и спине, надела на нее ночную сорочку.
- Ступай, Трина, - коротко приказала госпожа. И девушка поспешно
выскользнула за дверь.
Оставшись в одиночестве, Аделаида-Анжелика присела на край постели,
задумчиво вертя красивыми пальцами серебряный колпачок, предназначенный для
тушения свечей. Две свечи горели достаточно ярко в серебряном подсвечнике.
Она отложила серебряный колпачок на мозаичный столик и решилась приблизиться
к зеркалу. Из глубины стекла выплыла зрелая красавица; она, казалось, навеки
застыла в обаянии пышной осенней прелести... Анжелика зажмурилась...
"Нет, нет, нет! Не могу видеть себя. Это ужасно! Это ужасно: быть
женщиной, женщиной, словно бы лишенной возраста!.. Что может быть страшнее,
чем вечная осень! Уж лучше зима. Что же делать, что делать? Наверное, надо
перестать употреблять пудру, духи, всевозможные протирания и снадобья для
освежения кожи. Лучше вовремя пришедшая зима, чем вечная осень! Явлюсь перед
всеми старухой с некрашенными седыми космами. Пусть морщины станут видимы
всем, всем!.."
Она с досадой отошла от зеркала. Она сама не верила, что сможет
отказаться от косметических средств, лишающих женщину возраста, заставляющих
ее замереть в состоянии зрелой прелести...
Анжелика загасила свечи и легла. Но сон не шел, не смежал усталые
глаза. Мысли по-прежнему лихорадочно метались в мозгу...
"Я смешна, смешна! - повторяла Анжелика про себя и ощущала, как горят
ее щеки. - Кто я? Добрая тетушка, которая всем помогает, вмешивается в чужие
дела, дает добрые полезные советы... - Она выпростала руки и вытянула их
поверх одеяла. - До чего я дошла! Как низко я пала! Петр взял меня не потому
что я женщина, а только лишь для того, чтобы научиться любви! И я отдалась
ему, как развратница, которая в публичном доме учит любви юношу, а потом его
отец платит ей! Я никому не нужна! Смешная, раскрашенная старуха! Да,
старуха! И если бы я умела играть роль матери семейства! Но ведь у меня нет
семьи, да и никогда не было, в сущности! Ольга-Онорина, Константин-Кантор...
Разве я мать им? Нет, скорее тетка, старшая подруга... Я могу выручить из
беды, но я знаю, что я комична в роли благородной матери... Кто я? Как мне
найти свое место в жизни? Где ты, девчонка Анжелика, где та, что хотела
поскорее сделаться взрослой женщиной?.. О, как я была глупа! И почему только
не умела я наслаждаться юностью? А, впрочем, кто из живущих на земле людей
умеет насладиться своей юностью, как должно? Никто!.."
Анжелика-Аделаида порывисто вскочила с постели. Нащупав трутницу, она
зажгла свечи. Теперь движения ее сделались быстрыми и уверенными. Она
распахнула дверцы маленького шкапчика, вынула крохотный бархатный футлярчик,
раскрыла его... В пальцах блеснуло кольцо с красным камешком. Она откинула
камешек, словно крышечку, высыпала какой-то порошок в стакан, налила воду из
графина, взболтала мутную жидкость... Со стороны могло показаться, будто она