"Мэтью Гэбори. Сердце Феникса (Хранители-1) " - читать интересную книгу автора

оперения, покрывавшего шею служителя Грифонов.
Присев сбоку на ложе возле Януэля, тот произнес, ставя перед ним
поднос с завтраком:
- Меня зовут Сол-Сим. Ешьте вволю. Вот это свежий хлеб с имбирем. А
там грушевый пирог и пирожки с различной начинкой. - Открыв графин, он
наполнил хрустальный бокал золотисто-янтарной жидкостью. - Апельсиновое
вино. Идеально для пробуждения.
Януэль притих. При мысли, что он не увидит наставника до самого
вечера, юному фениксийцу сделалось вдруг одиноко.
- Простите, что осмеливаюсь настаивать, - тихо произнес он, - но мне
необходимо сказать учителю несколько слов.
Рассеянно теребя накидку, жрец прищелкнул клювом:
- Боюсь, что это, скорее всего, невозможно. Повторяю, ситуация
требует, чтобы он находился возле императора.
- Но что произошло? - спросил Януэль, едва ли не целиком заглатывая
пирожок. Несмотря на испытанное им разочарование, аппетит все же давал о
себе знать, желудок просто сводило от голода.
- Просто император должен быть уверен, что фениксийцы будут до конца
поддерживать его.
Януэль с упреком возразил:
- Но фениксийцы повинуются лишь Завету.
- Вот именно. Но в данном случае речь идет не о том, кому мы
повинуемся, - добавил жрец с внезапной суровостью, - а о том, против кого
мы боремся.
- Вы имеете в виду... харонцев?
Нежные перышки, покрывавшие шею служителя Грифонов, взъерошились, как
от резкого порыва ветра.
- Да, проблема в Харонии. Это бросает на празднество печальную тень.
- В Башне мы не говорили о подобных вещах, - признался Януэль.
- Остается лишь сожалеть об этом, - бросил жрец, переводя взгляд на
пепел в камине.
Януэль ощутил в его интонации неприязнь. Кажется, несмотря на внешнюю
заботливость, он невысоко оценивал фениксийцев. Движимый желанием защитить
своих, юноша заметил:
- Чтобы всецело посвятить себя Фениксам, мы должны удалиться от мира.
Жрец, казалось, колебался, стоит ли продолжать разговор. С одной
стороны, в его обязанности входило заботиться о прибывших фениксийцах,
сделав их пребывание в имперской крепости приятным, с другой - он не
предвидел, что в разговоре придется затронуть столь болезненные темы. Таким
образом, вежливость и гостеприимство пришли в противоречие с необходимостью
высказать свои истинные чувства.
- Мне понятно ваше стремление отстраниться, мессир, - с поклоном
произнес он, - но времена меняются. Темные Тропы уже проникли во все
царства, и никто во всем Миропотоке, даже фениксийцы, не может закрывать на
это глаза.

Темные Тропы... Все живое в Миропотоке испытывало ужас при одном
упоминании об этих проклятых путях, тянущихся от Харонии.
Морозными ночами они возникали на поверхности, прикинувшись тихим
переулком или обычной деревенской дорогой. Харонцы использовали эти мрачные