"Игорь Г. Боснийский дневник (2-й Русский Добровольческий Отряд в Боснии 1992-1993 годы)" - читать интересную книгу автора

ясно: если сербы и не сочинили свою разведку как таковую, то уж здесь-то
разведчиков не было со времен прошлой войны. Тем не менее, высота была в
наших руках. Мы расположились вдоль гребня и стали ждать, когда подойдут
броневики. Ждали три с половиной часа, время от времени обстреливая
тромблонами лесок на склоне, куда скрылись бежавшие мусульмане. Техника так
и не подошла - у гусеничного броневика заклинило управление и другой "бов"
на буксире потащил его назад. Сербская пехота после пятиминутной перестрелки
также торопливо отошла. Мы долго ждали поддержки, прислушиваясь к шелесту
тяжглых мин, пролетавших над нашей головой, пока не получили, наконец,
приказ на отход. На обратном пути колонну обстреляли, но, к счастью,
неточно.
Вернувшись с акции, знакомились с двумя новыми ребятами, приехавшими в
наше отсутствие. Обоих ждали давно. Дмитрий Чекалин, альпинист-спасатель,
воевал в Приднестровье. Отчаянно храбрый, склонный в безрассудному риску,
Дмитрий погиб 10 марта 1993 года в бою под Тузлой, подорвав себя гранатой в
окружении врагов. Дима "Румын", бывший студент-филолог (также побывавший на
Днестре), был его полной противоположностью. Осторожный и осмотрительный
(порой - излишне) он, однако, обладал веселым оптимизмом, привлекавшим к
нему всеобщую симпатию. Хорошие приятели, Чекалин и "Румын" постоянно
устраивали шутливые многочасовые споры, слушать которые без улыбки было
просто невозможно. Несколько дней после операции 24 числа прошло в ожидании.
С одной стороны, ждали новой атаки на Джанкичи, обещанной сербами. С другой,
- ожидали прибытия пятидесяти казаков, набранных Ильгй И. в Москве. И вот,
27-го, в Вышеград прибыла первые трое из казачьей "сотни". Они с первого же
дня поселились отдельно от нас, так как, по соглашению, казаки должны были
представлять собой отдельное подразделение. Отличие было хотя бы в том, что
мы, приезжая в Боснию, вообще не ожидали, что нам будут сколько-нибудь
платить (тем не менее, мы получали по 100- 150 дойчмарок в месяц), а казаки
договорились заранее на 350 марок. Кроме того, мы ожидали, что казаки
каким-то боком вольются к нам в отряд. Но вербовщик, некий Александр
"Загребов" (по собственному признанию, бывший лейтенант-особист Советской
Армии), смотрел на нас иначе, как на неких "конкурентов", что привело
впоследствии к целому ряду столкновений и неурядиц.
Впрочем, и к нам в отряд прибыл один человек, хотя и весьма неожиданно.
Самостоятельно добрался до нас Владимир - "Доктор" из Харькова. Фигурой для
нашего отряда он был явно нетипичной. Биолог по образованию (окончил
университет), Владимир был крайним украинским националистом, членом ряда
украинских политических группировок подобного толка. Но, поскольку он
производил впечатление человека весьма серьезного, возражений его вступление
в отряд не вызвало. И впоследствии нам не пришлось в этом раскаиваться.
Одним из самых сильных белградских впечатлений стало для нас посещение
русской церкви, построенной в годы Белой эмиграции. Священник отец Василий,
сын и внук белых офицеров, с радостью принял нас, показал нам маленький
музей, что при церкви, благословил на ратный труд. Для многих из нас это
была, по сути, первая встреча с историей Белого Дела, с памятью Российской
Имперской Армии на Сербской земле. Для меня было большой радостью увидеть
своими глазами мемориальное надгробие П.Н.Врангеля, различные (хорошо
знакомые по книгам) военные реликвии Белой Армии.
27 декабря отряд получил новое вооружение. Взамен броневика, который
сербы решили отдать прибывающим казакам, нам дали два 82 мм миномета,