"Франц Фюман. Капитуляция (про войну)" - читать интересную книгу автора

совсем низко над ним. Он почувствовал, как его тело болез"
ненно напряглось, словно вот-вот разорвется.
Весь кошмар, весь ужас последних дней и всей его жизни поднялись в нем,
внезапная судорога сотрясла его тело, и пот хлынул изо всех пор. Солдат
почувствовал облегчение. "Спасен! - ликуя, подумал он. - Спасен!" Ветерок
обдул его и высушил его пот. Пылающее лицо остыло, и тело, которое было
только что таким тяжелым, стало совсем легким; юноше показалось, что он
летит по теплому воздуху, высоко над пропастью вместе с вереницей облаков.
Он блаженно улыбнулся. Он подумал, что когда-нибудь напишет такую картину
и назовет ее: "Свобода".
Он изобразит себя совсем одного в синем небе, среди облаков, омываемого
прохладным ветром, а внизу страшный непонятный мир: кровь, гной, вонючие
язвы. Картина эта парила перед его глазами: симфония синевы и белизны; он
видел на картине свои губы, свое тело - он напишет их голубыми, как небо,
и на этой голубизне будут только две черные точки, черные, как эбеновое
дерево, громадные глаза, обра* щенные в небо, отражающие свет звезд.
"Я напишу такую картину", - подумал он и встал.
Его руки болели, он растер запястья, он вытянул руки вперед и переплел
пальцы, так что хрустнули суставы; потом он потянулся, высоко подняв руки
и поворачивая их в плечах, напряг все мускулы, словно хотел вылезти из
своего тела, совлечь с себя старую кожу, покрытую незримыми струпьями.
Позади две смерти, позади война, позади и генералы и суды.
Он выжил и остался на свободе!
- Я свободен! - громко сказал он. - Я свободен!
Он сильно хлопнул в ладони. "Теперь я могу делать, что хочу", - подумал
он. Он еще раз потянулся, потом потянулся в третий раз; он подпрыгнул; он
нагнулся, взял комок земли, размял его пальцами, понюхал и вытер руки о
мундир, он поднял кусок кварца и бросил его в пропасть, он засмеялся, он
запел, он засвистел, за одну секунду он совершил множество нелепых
поступков, он сделал все, что ему взбрело на ум, сделал все, что захотел.
И вдруг как раз в тот миг, когда он снова потянулся изо всех сил, его
измученное тело перестало подчиняться ему, и солдат замер, приподнявшись
на цыпочки. Он задохнулся, как боксер, который получил сильный удар в
живот. Его затошнило, он стал судорожно глотать слюну, лес закачался перед
его глазами. Напрасно он делал глотательные движения, он не мог справиться
с тошнотой. Он упал на колени, вытянул голову, и его вырвало слюной,
желтой от желчи, а ему казалось, что у него вывернется наизнанку все нутро.
Ему стало чуть легче, но он не поднялся с колен.
Он сидел, упершись ладонями в землю, чувствуя себя усталым и больным.
Его кидало то в жар, то в холод.
"Сигарету бы, - подумал он. - Сигарета бы мне помогла". Молодой солдат
ощупал карманы мундира, но не нашел сигарет, тогда он вспомнил, что они
лежали в мешке для сухарей, а мешок у него отняли жандармы, когда потащили
его на холм. Он подумал вдруг, что должен что-то делать, не оставаться же
навсегда на этом плато под этими облаками. "Но где я?" - подумал он. Он
огляделся. Перед ним отвесный обрыв: спуститься по нему немыслимо. Позади
плато переходит в узкую каменистую тропку, а дальше тянется просека;
повернувшись, он увидел, что тропка тянется бесконечно далеко. Слева от
него, на краю обрыва, рос серебристый бук, и под корнями бука склон,
должно быть, круто обрывался, потому что оттуда, где находился солдат, - а