"Фрэнсис Фукуяма. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции" - читать интересную книгу автора

дальше испытывать муки, огорчение, одиночество, страдать от болезней,
которые нас калечат, - и все потому, что это было свойственно людям во всей
истории существования их как вида. Вряд ли кто-нибудь с такой предвыборной
платформой прошел бы в Конгресс. Чем цепляться за эти свойства и говорить,
что они и есть основа "человеческого достоинства", может, стоит просто
принять свое назначение: мы - создания, которые сами себя модифицируют?
Хаксли предполагает, что одним из источников понимания, что значит быть
человеком, является религия. В "Дивном новом мире" религия отменена, а
христианство стало далеким воспоминанием. Христианская традиция утверждает,
что человек создан по образу Божию, и это - источник человеческого
достоинства. Использовать биотехнологию - значит заниматься тем, что
христианский автор К.С. Льюис назвал "Человек отменяется", а значит- идти
против воли Божией. Но мне не кажется, что, внимательно читая Хаксли или
Льюиса, можно прийти к выводу, будто кто-либо из них считал религию
единственной основой для понимания сути того, что значит быть человеком. Оба
автора предполагают, что сама природа, в частности природа человеческая,
играет особую роль в определении того, что хорошо и что дурно, что
справедливо и что несправедливо, что важно и что не важно. Итак, наше
окончательное суждение о том, "что плохого" в дивном новом мире Хаксли,
определяется нашим мнением о том, насколько важна человеческая природа как
источник ценностей.
Цель нашей книги - утверждение, что Хаксли был прав, что наиболее
серьезная угроза, создаваемая современной биотехнологией, - это возможность
изменения природы человека и в силу того - перехода к "постчеловеческой"
фазе истории. Я постараюсь доказать, что это важно, поскольку человеческая
природа существует, и это понятие является существенным. Оно создает
стабильную преемственность нашего видового опыта. Человеческая природа
формирует и ограничивает все возможные виды политических режимов, и потому
технология, достаточно могучая, чтобы изменить нас, может иметь потенциально
зловещие последствия для либеральной демократии и самой природы политики.
Может оказаться, что мы - как это уже случилось с пророчествами из
"1984" - в конце концов выясним, что последствия биотехнологии полностью и
на удивление благоприятны, и зря мы по этому поводу страдали. Вполне может
выясниться, что эта технология окажется куда как менее мощной, чем мы
полагаем сегодня, или что люди будут ее использовать умеренно и осторожно.
Но одна из причин, по которой я далеко не преисполнен оптимизма, заключается
в том, что в этой технологии в отличие от других научных достижений грань
между очевидными преимуществами и вкрадчивым злом провести невозможно.
Ядерное оружие и атомная энергия изначально воспринимались как опасные,
и потому стали объектом жесткого регулирования с самого того момента, когда
в 1945 году в проекте "Манхэттен" создавалась атомная бомба. Обозреватели
вроде Билла Джоя беспокоятся по поводу нанотехнологий - то есть
самовоспроизводящихся машин молекулярного уровня, способных к
бесконтрольному размножению и уничтожению своих создателей[5]. Но с такими
угрозами куда проще иметь дело, потому что они самоочевидны. Если есть шанс,
что вас убьет машина, которую вы создали, вы предусмотрите какие-то меры
защиты. И пока что мы в разумной степени сохраняем контроль над своими
машинами.
Могут существовать продукты биотехнологии столь же очевидные по
опасностям, которые они представляют для человечества, - например,