"Анита Фротсак. Авель и Мегаполис " - читать интересную книгу автора

- Десять дней скитался по ночлежкам, думал, хоть в Парижике помоюсь,
так на ж тебе...
- Мойся, кто тебе не дает!
- Да я в эту ванну в скафандре не лягу, буду терпеть до Москвы...
Аркадий изумился. Охота им в такую погоду ванны принимать!
Выбравшись из этого гнилого места в центр, он, наконец, ощутил себя в
Париже. У него как раз был выходной, и перед вылетом на родину он мечтал
расслабиться.
Поэтому без малейшего сожаления покинул гостиницу и с упоением отдался
хождению по улицам...
Прозрачный воздух парижских улиц в марте приобретает розовый оттенок.
На фоне этой лепоты шевелятся контуры деревьев, отметая выдумки
импрессинистов об отсутствии черных линий в природе. На Елисейских полях
разгуливает запах булок и пирожных, что тоже портит романтикам всю их
романтику. В такой гурманской атмосфере хочется не под руку пройтись, а,
воровато озираясь, забежать во все кафе сразу, надкусить все, что там
имеется и, стыдливо пряча глаза, скрыться в местах попроще, в тиши менее
престижных улиц. К счастью, таковые имеются неподалеку.
Улочки сразу за Гранд Опера ничем особенным не отличаются, хотя
расположились на бойком месте, в самом центре Парижа. На зданиях почти нет
вывесок, а те, что есть, более чем непритязательны. Зеленая табличка "Self"
и отсутствие каких-либо запахов свидетельствуют о том, что уж в этом-то
месте вас точно не разбалуют, и вы интеллигентно, не торопясь и никому не
бросаясь в глаза, выпьете минералки или пива, закусив листочком салата.
Здесь никому ни до кого нет дела, публика исключительно местная, погруженная
в свои проблемы, а посему на иностранцев ноль внимания. Словом, другая
планета. Двери тоже не совсем обычные, как в московском метро. Тяжелые
стеклянные створки летают целый день туда-сюда, ибо делать им больше
нечего...
Заплатив внизу у кассы, рядом с маленькой витринкой, где навалены
бутылки и жестянки вперемешку с бутебродами, Аркадий, торжественно неся
перед собой поднос, поднялся по скрипучей лестнице наверх и там, в
неожиданно просторном, светлом зале, присоединился к общей трапезе.
После двух бутылок пива ему вдруг показалось, что он уже почти что
местный и что ему даже скучно в Париже.
Скучно в Париже! За такие мысли он был немедленно наказан. В смысле,
получил незабываемую встречу.
Спускаясь после трапезы по вышеупомянутой скрипучей лестнице, он вдруг
заметил внизу на выходе шикарную даму лет пятидесяти в розовом пальто, с
бриллиантами в ушах и с седой прической, будто только что из парикмахерской.
Дама стояла в позе швейцара и держала - неужто же для него?! - широко
распахнутой стеклянную летающую дверь.
"Спросить чего-то хочет", - решил Аркадий и ускорил спуск, вспоминая на
ходу, как будет по-французски "очарован".
Однако дама возразила: "Но-но-но!", - что в переводе означало: "Не
спешите, буду тут для вас стоять столько, сколько нужно"! И причесочку
поправила, неизвестно накой.
Уже рассчитывая на беседу с une parisienne, так как внизу кроме них
двоих и молчаливого кассира никого не было, он приблизился к мадам и
кокетливо сказал: "Мерси", на что получил в ответ: "Сильвупле". И все! Дама