"Марк Фрост. Шесть мессий ("Артур Конан Дойл" #2) " - читать интересную книгу автора

руки. Оркестранты откликнулись - изогнулись хвосты, раздвинулись жвала,
оскалились зубы.
Игрок почувствовал перемену вокруг себя; то, что осталось от его
сознания, пыталось убежать, как ночной грабитель.
Исполнив предначертанное, масса хищников и паразитов мигом утратила
единство, рассыпалась, распалась, в неосознанном страхе разбегаясь по
пустыне. Проповедник попытался придумать какую-нибудь подходящую речь, чтобы
произнести ее над телом игрока, но утратил к этому интерес; его взгляд
скользнул мимо мертвеца к видневшемуся вдалеке городу, строения которого
чернели на фоне красно-оранжевого горизонта. В окне верхнего этажа салуна,
где они играли в покер, мигала лампа.
"Как там они называют теперь это место? Техас? Богом забытая
захолустная пустыня - вот что такое этот американский Запад; никакой
культуры, никаких театров или кофеен. Что за бесполезное использование
прямо-таки идеальной недвижимости. С другой стороны, на нынешних людей куда
легче произвести впечатление".
Проповедник кинул горсть земли на распухший обескровленный труп,
повернулся на каблуках и направился обратно к городу; серебряные шпоры
позвякивали, когда его поврежденная нога подволакивалась на полшага назад.
"Мне нужно прочитать Библию. Вот самое малое, чего будут ждать от меня
эти провинциалы".

КНИГА ПЕРВАЯ
"ЭЛЬБА"

ГЛАВА 1

19 сентября 1894 года. 11.00
Каким чертовым надоедой оказался этот напыщенный павлин Холмс!
Никчемная по большому счету персона, ходячая вычислительная машина, человек,
в котором человеческого не больше, чем в деревянной лошадке-качалке: то, что
его образ вызывает столь страстный отклик в сердцах читающей публики, на мой
взгляд, есть тайна куда большая, чем любая из загадок, когда-либо
разгаданных этим сыщиком.
Даже сейчас, когда я пишу эти строки, мне не удается от него
избавиться. Сегодня вечером, на моем прощальном ужине, даже на фоне
разговора о нахрапистой манере добиваться политического влияния в Америке,
опять доминировала тема безвременной кончины Холмса. Придуманный между
делом, в момент, когда моей единственной заботой было накрыть на стол, этот
персонаж - рассудочная марионетка - занял в жизни некоторых моих читателей
более реальное место, чем иные их подлинные, живые друзья и родственники.
Это шокирует, но кто может предсказать, чем обернется его творение, если уж
даже Тот, Наверху, не добивается от них предсказуемости.
Как наивно с моей стороны было вообразить, что достаточно сбросить
старину Холмса в пропасть у Райхенбахского водопада, чтобы положить конец
всей этой осточертевшей истории и затем вернуться к серьезной литературной
работе. Вот уже почти год прошел с тех пор, как я попытался избавиться сам и
избавить общество от этого наваждения, но шумиха все никак не уляжется,
общественность продолжает выражать возмущение его гибелью, и конца безумию
не видно. И ладно бы оно ограничивалось словами, так нет же - в некоторых