"Донован Фрост. Храм ночи ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Меж тем стало слышно, что разбойные люди совсем уже близко. Вот
послышался собачий лай, затем короткое ржание, голоса. Они шли, совершенно
не скрываясь, будто законные владетели этой дикой земли, весело и беспечно.
Уже явственно доносился смех, нестройное пение и даже лихой разбойничий
посвист из тех, что тревожат сны толстых купцов и караванных вожаков. Ройл
стиснул зубы и покосился на Конана. Как еще отнесется король к такой
наглости на своих землях.
Однако августейшая особа признаков недовольства своими порубежниками
выказывать и не собиралась. К удивлению ветерана, лицо киммерийца было
совсем не похоже на разъяренный лик властительного вельможи, по цветущему
саду которого расхаживают воры. Напротив, лицо короля выражало скорее
затаенную грусть и некую светлую печаль.
Ройл, вспоминая байки о прошлом Конана, хмыкнул. Очень уж это было
похоже на тоску по ушедшей залихватской юности. Когда лихой посвист раздался
во второй раз, Конан вздохнул и шумно заворочался. Ройл ухмыльнулся и, забыв
о грустных мыслях, припал к мокрой земле, превращаясь в бездушный призрак
войны - комок настороженности: лишь слух да зрение, даже дышать перестал.
Папоротники с западной стороны от разлома вздрогнули, с них посыпался
целый каскад капель, и раздвинулись, пропуская лошадиную морду. Это не был,
конечно, боевой скакун, так себе лошадка, взятая разбойниками прямо от сохи.
К тому же она явно проделала немалый путь, тяжело нагруженная какими-то
тюками, - тяжело опадающие черные бока блестели от пота и влаги, пропитавшей
окружающий лес насквозь. Меж тюков разместился малый с лопатообразной
нечесаной бородой, который все прикладывался и прикладывался к кожаной
бутыли. Следом показались остальные. Понурые мокрые всадники тщетно кутались
в отяжелевшие плащи, стараясь укрыться от всепроникающей сырости, у
некоторых поперек седел виднелись перекинутые тюки. На двух лошадях везли
освежеванные оленьи туши. Вокруг охотничьих трофеев скакало три или четыре
собаки, обнюхивая мох и землю в тех местах, где капала оленья кровь. Лошадям
кровавая ноша и шумное лающее сопровождение было явно не по нутру - то и
дело они останавливались, но ведущие их под уздцы разбойники добивались
покорности, не жалея кнутов, жестоко и быстро.
Наконец на тропу под откосом выехала вся кавалькада. Ройл насчитал два
десятка людей.
"Собачки несерьезные, значит - собачки не в счет. Люди... Те, что ведут
лошадей и идут пешком, явно местные, деревенские парни. Проводники,
охотники, вряд ли они члены шайки, но даже если так - толк от них в схватке
малый. А те вот, что на конях, - посерьезнее. И вооружены не кое-как, и под
плащами у них, может статься, не одни рубашки. Хотя странно это, в доспехах
по лесу с охоты ехать. Или ждут нападения? Кого? Ладно, потом разберем.
Сколько их таких? Ага, десяток. Ну, хвала светлым богам - риску никакого".
Седой ветеран для приличия повернулся к Конану, ожидая приказа, но тот,
словно ребенок, впервые в жизни побывавший на городской ярмарке и увидевший
там заезжих акробатов, разглядывал всадников горящими глазами.
Тогда Ройл слегка откашлялся - внизу замерли и навострили уши собачки,
а наверху натянули луки его следопыты, - и уже громко, смачно выругался. Что
и послужило сигналом к атаке.
Пропели стрелы. Первый залп собрал обильную жатву, второй был менее
удачным. Тем не менее, первые три и задние два седла вмиг опустели, одна из
лошадей с громким ржанием рухнула в лужу и билась там, перегораживая проход