"Донован Фрост. Конан и Копье Крома ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Атли привел с собой четверых из своей знаменитой в этих краях вольной
дружины. Словно стая полярных волков, они жались к своему вожаку, держа руки
поблизости от оружия и с нескрываемой ненавистью обводя глазами лагерь
грозного Легиона. Не трудно было понять, зная нехитрую душу северян, что они
чувствуют себя в захлопнувшейся ловушке с того момента, как за их спинами
хмурые стрелки-боссонцы затворили ворота и проводили ваниров и их сани
недобрыми взглядами.
Вожак же чувствовал себя в аквилонской крепости совершенно спокойно или
же, проведя не один год среди хайборийской цивилизации, научился так же, как
и ее дети, скрывать свои истинные чувства. Он прикрикнул на собак, затеявших
грызню, сулившую долгое распутывание упряжи, совершенно хозяйским жестом
сорвал с рыжей шевелюры шлем и расположил его на санях среди каких-то тюков
и бочонков. Рядом с рогатым чудищем расположился и щит.
Словно не замечая угрюмых, сверлящих затылок взглядов пограничников, с
молоком матери впитавших если уж не ненависть, то - опаску к жителям
Нордхейма, Атли широко улыбнулся заходящему солнцу и направился к шатру
командира Легиона. Четверо воинов его ватаги остались возле саней,
подчеркнуто внимательно следя, чтобы громадные белоснежные псы Ванахейма не
устроили грызни ни между собой, ни тем более со сторожевыми псами
легионеров, что подозрительно принюхивались к чужакам, сбиваясь в стайку
неподалеку от стоянки ванирской упряжки. В этой сумрачной и жестокой земле,
где гость зачастую оказывался вражеским лазутчиком, а попутчик - будущим
врагом, собаки и люди вели себя совершенно одинаково, разве что одни из них
были не в пример хитрее и приспособленнее к суровостям пустоши, к тому же на
их стороне всегда было холодное железо, вторые же не умели скрывать своей
вековечной мучительной боязни чужих и без лишних отступлений начинали глухо
ворчать, скалить клыки и поплотнее сбиваться в тугой ком пока еще
оборонительной агрессии, коготь к когтю, клык к клыку.
Вокруг четверки нордхеймцев собралась добрая сотня порубежников,
которые хмуро переглядывались, нарочито громко обсуждая вооружение и одежду
пришельцев. А обсуждать было что. Четверка дружинников представляла собой
великолепный образец вековечного врага хайборийского мира, каждый из них был
природным хищником без липших мышц, словно бы слепленным Имиром из одних
жил, костей и тугих канатов.
Все они, выказывая презрение суровому климату, были без плащей и
накидок, в одних только меховых куртках, стянутых поясами и портупеями.
Хлопья снега били в незатянутые шнуровкой вырезы, из которых выглядывали
многочисленные варварские амулеты и обереги, клыки и когти могучих полярных
медведей, нанизанные на бусы, нити которых сплетены были из такого
материала, что их владельцам позавидовал бы любой пикт-людоед с берегов
Западного океана.
На бычьи шеи спускались кудлатые огненные бороды, в которых сверкали
кристаллики льда, глаза по-звериному поблескивали в прорезях рогатых шлемов,
не глядя куда-то в одну точку, а словно бы сквозь обступающую их толпу,
стремясь охватить все возможное поле битвы. Меховые высокие сапоги,
перетянутые ремнями от лодыжек почти до колен, еще более усиливали звериное
впечатление от варваров.
В штанах же дружинники позволили себе разнобой пристрастий - были тут и
дико контрастирующие с образом полярного Нордхейма шелковые гирканские
шарова-ры, под которыми угадывались в лучах беспощадно правдивого вечернего