"Вадим Григорьевич Фролов. В двух шагах от войны (Повесть) " - читать интересную книгу автора

грязное, в ржавых и черных маслянистых пятнах.
- Ладно, постою, - сказал я.
- Чис-с-стенький, - шепеляво сказал "пират" и усмехнулся. - Брючки
замарать боишься?
Он пожевал губами и вдруг плюнул прямо мне на ботинок.
- Ты чего? - растерянно спросил я.
- Эт-та он шутит, - весело сказал второй, - а ты давай садись, не
стесняйся. - Он встал и подошел ко мне.
Я положил авоську на битые кирпичи, подобрал обрывок газеты и
нагнулся вытереть ботинок. Обидно было до чертиков. Будь я покрепче, ну,
хотя бы как перед самой войной, я бы этому губошлепу показал два прихлопа,
три притопа, а сейчас меня и верно от ветерка шатает - дистрофик... Когда
я выпрямился, чернявый в пилотке стоял по другую сторону лодки и в руках у
него была моя авоська. У меня в глазах потемнело: вспомнил сразу, как
однажды в Ленинграде вот так же я стоял у забора, а от меня с моей
авоськой, в которой был хлеб на три дня для всей нашей семьи, уходил, не
оглядываясь, долговязый тощий парень...
- Чего у тебя там? - спросил тот, в пилотке, и пощупал сверток.
- Х-хлеб, - сказал я, заикаясь.
- Годится, - быстро сказал губастый и встал. - Айда, Шкерт, - кивнул
он дружку, и они, не оглядываясь, побежали к откосу.
- Стойте! - крикнул я и побежал за ними.
У самого откоса губошлеп остановился, снял ремень, намотал его на
руку бляхой наружу и пошел на меня, а тот - как его, Шкерт - уже перелезал
через балюстраду.
- Что вы делаете?! - заорал я.
А губошлепская морда шел на меня, подняв руку с бляхой, и я
попятился, споткнулся, упал на спину и сильно треснулся головой. Сознание
я, кажется, не потерял, но в голове шумело и трещало, а перед глазами
летали какие-то пестрые бабочки, и было так паршиво, что не хотелось и
глаза открывать.
А когда открыл, тех двоих, конечно, уже не было, а надо мной стоял
совсем другой парень и разглядывал меня очень уж внимательно.
Я со злости опять закрыл глаза. Пропади все пропадом - так и буду
лежать, пока не подохну!
- Ты чего тут отдыхаешь? - услышал я голос.
Я с трудом сел, помотал головой и пощупал затылок - ничего, здоровая
гуля.
- Упал, чо ли? - спросил парень и протянул мне руку.
Он, наверное, хотел помочь мне встать, но у меня-то в мыслях было
другое, и я со злостью отбил его руку в сторону - будь, что будет, а этому
я врежу! А если и не сумею, то драться все равно буду до смерти, до конца,
до...
- А пошел ты! - заорал я. - Нет у меня ничего больше!
- А мне ничего и не надо, - сказал он будто даже удивленно. - Иду,
вижу: лежит загорает... на кирпичах битых. Ну, мало ли, думаю чо... Вот и
подошел, спросил.
- "Спросил", "спросил", - зашипел я. - Сволочи! Да у нас в Ленинграде
за такие дела, знаешь, расстреливают! Понял?
- Не, - сказал он и помотал головой, - не понял.