"Маруся 2. Таежный квест" - читать интересную книгу автора (Волков Сергей)ЭПИЗОД 10 Мертвый лесНет в тайге зверя хуже росомахи. Тунгусы, коренной сибирский народ, жил в тайге до прихода белого человека и живет поныне. Росомахе в давние времена поклонялись как воплощению злого Нгеви, хозяина мира мертвых душ. Больше всего нравится росомахе делать набеги на человеческое жилье и хозяйственные постройки — на зимовья охотников, кладовые, хранилища шкурок, заготовленных промысловиками; обирает росомаха капканы, ловушки и делает это так искусно, что сама никогда не попадается. За это и не любят ее люди, за это проклинают, зовут «дьявольской собакой» и «чертовым медведем». На небольшого медведя росомаха и впрямь похожа, только хвост подлиннее да попушистее, а морда, наоборот, уже и короче. Мех ее на морозе не смерзается, зубы имеют грани, как стилеты, а когти настолько длинные, что легко способна росомаха живот неосторожному охотнику распороть и кишки наружу выпустить. В тайге такая рана — верная смерть. Известны случаи, когда нападала росомаха на людей. Бытует мнение, что пугается она громкого крика, убегает, и при встрече с этим хищником нужно орать погромче. Так говорят те, кому посчастливилось разойтись с росомахой. Ну, а те, кто не сумел напугать «чертова медведя», ничего не говорят… Сгинули они в тайге, без вести пропали, и даже костей их обнаружить невозможно: крепки челюсти у росомахи, любую кость она разгрызает, размалывает в труху. И еще. Совсем не приручается росомаха. Даже много лет проведя в неволе, сохраняет дикую ненависть к человеку. Потому редко можно встретить ее в зоопарках и мало что знают об этом звере жители городов. Маруся вот и вовсе не слышала, что есть в тайге такой обитатель. Не слышала — и столкнулась с ним, что называется, нос к носу. Немного ошибся Уф: не с медведя размером была побеспокоившая их росомаха, росомаха из Мертвого леса. Взрослому быку не уступала она ни ростом, ни весом. Огромная зубастая тварь, хитрая, сильная, агрессивная. Пулеметная очередь лишь разозлила ее, и, отступив в трескучий бурелом, готовилась исполинская росомаха-мутант к новому броску. Она чуяла добычу, запахи человека и ехху пьянили голодного зверя, понуждали забыть об осторожности. — Маруфя! — Уф, не выпуская пулемета из рук, сделал движение головой, означавшее «иди сюда». Девочка побежала к ехху, привалилась плечом к лишенному коры стволу лиственницы. — Ну и где он? Ты в него попал? — Моя не попадать. Уф… Моя бояться. Очень болфой рофомаха! Уф… Маруся замерла с открытым ртом: в чаще послышался громкий треск сучьев, ухнула во мхи вырванная с корнями лесина, и из серого, призрачного переплетения мертвых ветвей проявилась бурая косматая морда с оскаленными клыками, над которой нависла гривастая спина-горб. — Это… это вот… это вот — росомаха?! — пролепетала девочка, инстинктивно прячась за плечо Уфа. — Аха… Моя не нрафится! — И моя. Да стреляй же! Стреляй!! Росомаха-мутант одним прыжком покрыла сразу с десяток метров и очутилась совсем рядом с путниками. Уф вжал приклад пулемета в мохнатый живот и нажал на спуск. Маруся сквозь грохот выстрелов услышала, как он скрипит зубами: отдача у оружия была очень сильной. За первой очередью последовала вторая, потом третья. Между березовыми стволами повисло слоистое облако пороховой гари, раскаленные гильзы шипели в сыром мху. Пули срезали ветки, звонко целовали сухие стволы. Маруся видела, что несколько раз Уф попал, попал прямо в коричневый горб, но огромный хищник не обратил на это никакого внимания. Росомаха издала странный, похожий на кашель, звук, подобрала задние ноги, и Марусе стало ясно: сейчас зверь прыгнет, и этот прыжок станет для них с Уфом роковым. — В голову! В голову стреляй! — взвизгнула девочка. Рука помимо воли сжала ящерку, визг умер на губах — росомаха прыгнула! И тут Маруся в очередной раз убедилась, что ехху куда быстрее и ловчее людей. Уф, оказывается, лишь дразнил мутанта, выманивал его на себя. Когда огромный зверь взвился в воздух, ехху успел одной рукой закинуть девочку в безопасное место, за лиственницу, потом отскочил в сторону, присел и выпустил длинную очередь в незащищенное брюхо зверя. Мутант завыл, покатился по полянке, взрывая кривыми когтями землю. Запятнав все вокруг кровью, росомаха затихла только после того, как Уф с трех шагов выстрелил ей в голову. Маруся опасливо выглянула из-за ствола и увидела, что один из беспорядочных ударов когтистых лап росомахи пришелся на то место, где она стояла вначале. Твердую лиственничную плоть здесь пробороздили три полосы глубиной не меньше пяти сантиметров каждая. Представив, что случилось бы с ней, не зашвырни ее Уф за дерево, девочка поежилась. Сборы были недолгими. Закинув короб за спину, ехху прикладом пулемета выбил из пасти мертвого хищника клык, брезгливо обтер о траву, обнюхал и показал Марусе. Узкий трехгранный клык росомахи-мутанта оказался длиной с ладонь девочки. Уф обвязал его веревкой и повесил на шею. Об отдыхе теперь никто не думал — если в этом лесу водились твари с такими зубами, нужно было как можно скорее покинуть опасное место. Поднявшись повыше, Маруся вызвала Исинку. — Что ж ты не предупредила? — Видишь ли, прямых доказательств существования мутантов в Мертвом лесу у меня нет, — ответила та сквозь треск помех. — Хотя предположения о гигантизме оказавшихся в аномальной зоне существ и высказывались зоологом Красниковым после обнаружения метрового дождевого червя. Но это осталось лишь гипотезой; исследования, как ты знаешь, не были закончены. — Понятно. А почему морлоки не стали великанами? — Птицы и многие звери тоже не стали. Маруся, пойми, я не могу ответить на вопросы, не имеющие пока еще ответов. «Мне кажется, или она и в самом деле злится? — не поняла Маруся. — Но разве может злиться искусственный интеллект? Злой робот — это откуда-то из детских страшилок. Хотя гигантская росомаха — тоже оттуда». — Исинка! Мы продолжаем путь. У тебя есть данные — что нас ждет? — Вам необходимо перевалить через водораздел, это за вторым оазисом. Там аномальное излучение ослабевает. Но, боюсь, после водораздела я уже не смогу давать тебе советы — не хватит мощности передатчика. На всякий случай прощай. И удачи вам! — Пока. Увидимся, — буркнула Маруся. Ей было очень неуютно. После того как они покинули оазис, снова возникли неприятные ощущения в глазах: лес вокруг поплыл, вылинял, точно она смотрела на него сквозь коричневатое стекло. Опять появился шепот, пока еще тихий, неразличимый. Закружилась голова. Ноги стали ватными, каждый шаг давался с трудом. «Маруся! Маруся! Маруся-Маруся-Маруся…» — зазвучало со всех сторон. Множество голосов звали ее, хихикали, глумливо завывали, дудели, свистели, шипели… «Так и с ума сойти недолго, — в отчаянии решила девочка. — Надо поскорее добраться до второго оазиса. А вдруг это аномальное излучение и из меня сделает мутанта? Вдруг я тоже стану такой, как морлоки? Бр-р-р-р… Интересно, ящерка может справиться с такой опасностью? Наверное, нет. Если могла бы — мне не было бы так плохо…» Уф, покосившись на еле бредущую спутницу, протянул Марусе руку. На гиганта, похоже, аномалия действовала не так сильно — или ехху просто был покрепче человека? Вцепившись в волосатую ладонь, Маруся закрыла глаза. Голоса сразу усилились, загремели отовсюду: «Маруся! Маруся!!» «Нет, я не сдамся! Я буду бороться! — упрямо сказала себе она, стиснув зубы. — Нужно думать о хорошем. Об Исинке, например. Она вот там, на базе, совсем одна. Много лет уже одна — и ничего, не раскисает. Музыку слушает… Музыка… Новый альбом «ПГГ». Тут Маруся почувствовала, что ей что-то мешает. Как будто соринка в глазу. Только не по-настоящему, не в реальном глазу, левом или правом, а в мыслях. Да, именно так: соринка в мыслях. Или заусенец на пальце. Царапина. Вроде и не больно, но неприятно. «Почему у меня возникло такое чувство? С чем оно связано? Или это просто галлюцинации так действуют? Аномалия превращает меня в морлока… Волосатые руки, узкий лоб, людоедство… Тьфу, какая гадость! Соберись! Давай-давай думай! Соринка. В чем проблема? Да во всем! Вся моя жизнь в последнее время — одна большая проблема. Если бы мне десять дней назад сказали, что со мной случится — посмеялась бы, не поверила. А теперь вот… Я устала! Стоп! Исинка сидит на базе двенадцать лет! Тогда откуда у нее песни из последнего альбома «ПГГ»? Вот оно, точно: у нее есть связь с миром. — Маруфя! — гугукающий голос Уфа прервал мысли девочки, вернул ее в действительность. Маруся открыла глаза — вокруг все плавало, искажалось, дрожало; ветви, маслянисто блестя, стекали со стволов, сами стволы гнулись, точно резиновые, норовили подсунуть под ноги извивающиеся корни, хвоя на земле вскипала колючей пеной. — Тфоя смотреть! — ехху указал рукой куда-то вперед. Мару-ся закрыла один глаз ладошкой, собралась с силами, пригляделась… Между двумя так и оставшимися навеки недоростками рябинками висела паутина. Обыкновенная такая круглая сеть паука-крестовика. Вот только каждая ниточка ее по толщине не уступала бельевой веревке, а в центре висел высушенный, полупрозрачный трупик комара. Комар был величиной с курицу. Задыхаясь, со свистом втягивая в себя ставший вдруг таким вязким, густым воздух, Маруся пересекла границу оазиса. «Маруся-я-я!!» — взорвался в голове напоследок многоголосый клич — и наступила оглушительная тишина. Зрение обрело четкость, движения — уверенность. Девочка сделала несколько шагов, поднялась на поросший настоящей, зеленой, живой травой бугор, приложила ладонь к глазам, защищаясь от безжалостного полуденного солнца, посмотрела вперед. Она стояла на невысоком, местами поросшем тайгой гребне, который Исинка назвала водоразделом. Позади и по сторонам раскинулся Мертвый лес. Синяя Гора тоже никуда не делась. Она даже будто и не приблизилась, все так же плавая в белесой дымке между небом и далеким горизонтом. У подножия гребня начиналась широкая равнина. За ней вновь лежали сплошные заросли, тайга, покрывавшая какие-то небольшие холмики, издали похожие на куличики, сделанные инфантильным великаном. Кое-где над ними возвышались скалы. «Пустошь, куличики, скалы и Синяя Гора за ними. Вот он, последний отрезок моего пути», — поняла Маруся. Она повернулась к Уфу, обвела рукой окрестности: — Ты когда-нибудь был здесь? — Не-а. — Ах да, ты же боишься воды и за реку никогда не ходил, — вспомнила девочка. — Ладно, пошли. Чем быстрее мы уйдем из Мертвого леса, тем… — Тфоя тихо! — перебил ее ехху. — Слуфать! Уф… Слуфать хорофо! — Что слушать-то? — Маруся завертела головой. После слуховых галлюцинаций Мертвого леса она наслаждалась блаженной тишиной, лишь изредка нарушаемой теньканьем синичек, и решительно ничего не слышала. — Буф-буф-буф… Слыфать? — Уф вытянул короткую шею, вглядываясь в небо на востоке. — Тама! Буф-буф-буф… Сюда ходить! И тут Маруся услышала — очень далеко, на самой границе слуха, ритмичный звук… в самом деле что-то похожее на «буф-буф-буф»… автомобильный мотор? Нет! Но это явно было нечто из ее мира, нечто техническое, какой-то двигатель… Звук усилился, приблизился, стал яснее, различимее. — Так это же… — Маруся не договорила, выбежала на самый край бугра, туда, где совсем не было деревьев. — Это вертолет, Уф! Вертолет! — Моя знать, — улыбнулся ехху. — Дом по неба ходить. Уф… Моя слыфать, моя фидеть. Фертолет — хорофо! Нрафится! Вертолет! Люди! Спасение! Конец всем кошмарам. — Не может быть, — прошептала Маруся. «Муся! Не верь никому и ничему!» Отец или кто другой оставил для нее эту надпись на плакате в избушке Уфа, но только смысл от этого не менялся: верить тут действительно никому и ничему нельзя. В том числе и этому вертолету, приближающемуся из-за гор. Рокот винтов становился все сильнее. «Надо сказать Уфу, чтобы приготовился стрелять», — подумала Маруся и даже не удивилась своим мыслям. Более того, она совершенно не предполагала, что это будет за стрельба — с целью привлечения внимания или… Или на поражение. Вертолетов в своей жизни Маруся видела много. Всяких разных. У папы был личный вертолет — сияющая голубая пятиместная капелька с двумя винтами и тонким хвостом-стрелкой. Над Москвой летали вертолеты-такси — пузатые, желто-коричневые, похожие на шмелей воздушные машины. Оранжево-синие вертолеты спасателей и белые, с красными крестами — медицинские — тоже каждый день стрекотали в небе над головами москвичей и гостей столицы. Еще ей попадались на глаза военные вертолеты, камуфлированные или зеленые бронированные аппараты с короткими крылышками по бокам от корпуса. Под крыльями висели ракеты. Такие вертолеты могли за один залп уничтожить целый городской квартал. Или двух путников, замерших на травянистом бугре посреди березовой рощицы оазиса. «Может, спрятаться? А вдруг это летят какие-нибудь геологи? Ну, просто летят по своим геологическим делам самые обыкновенные люди, разговаривают, смеются, поглядывая в иллюминаторы. Им дела нет до предметов, охотников, Бунина, Андрея Гумилева, Маруси. Мы спрячемся, они пролетят мимо — и шанс на спасение будет упущен. Нет, надо ждать! Стоять — и ждать…» В небе появилась темная точка. Она стремительно приближалась, двигаясь вдоль реки Ада. Рокот накатил тугой воздушной волной, ударил по ушам, заставив замолчать птиц. Прищурившись, Маруся вглядывалась в вертолет, силясь разглядеть его, понять, чей он, откуда. «Не спасатели… Не медицинский… Черный… Довольно большой… Ракет не видно — это хорошо. А что за штырь торчит у него спереди? Коротенький такой штырь, направленная вниз… Прямо из пилотской кабины… Пушка или антенна?» Заложив лихой вираж, вертолет повернул в сторону Мертвого леса. Маруся беспомощно огляделась — куда прятаться? Вон туда, где березы погуще. Нет, лучше вот в эти кусты… Солнце высветило правый борт вертолета, и девочка разглядела на нем эмблему: на черном фоне зеленый круг и в нем — серебряный морской конек. Марусю бросило в жар. Морской конек. Забавная рыбка, любимец дайверов и аквариумистов. Но у Маруси с этим существом были связаны совсем иные и отнюдь не приятные воспоминания. Шанхай, похищение, сумасшедший китаец, аппарат для перекачки крови, безжалостные узкие глаза… Чен?! Здесь? Откуда? Она не стала искать ответы на эти вопросы — просто крикнула Уфу: — Прячься немедленно! И согнувшись прыгнула в кусты. Вертолет прогрохотал над самой головой и улетел куда-то в сторону гор. Вскоре наступила тишина, нарушаемая робкими голосами птиц и шелестом ветра. — Уф, они улетели, — скомандовала Маруся, выбралась из зарослей, отряхнула колени, выпрямилась… На бугре, буквально в двух шагах от того места, где стояли до этого девочка и ехху, застыли двое целующихся людей. Парень и девушка. Илья и Алиса. Маруся села в траву. Поцелуй закончился. Алиса подмигнула остолбеневшей Ма-русе и исчезла. А Илья, повернувшись, как ни в чем не бывало сказал, точно они расстались вчера: — Ну, привет, путешественница. Как тут у тебя дела? Кровь бросилась Марусе в лицо, руки и ноги вдруг стали ватными. «Вот и я стала видеть призраков. Да нет же, нет! Все понятно: Алиса с помощью змейки перенесла сюда Илью так же, как и меня. Они целовались долго… Нет, не думай об этом! Есть более важное: почему тогда меня бросили посреди гари за много километров от этого места? Почему Бунин не приказал отправить меня сюда?» — Маруся запуталась в собственных мыслях. Илья улыбался. Он выглядел совершенно так же, как и в момент их знакомства на шоссе, ведущем в Нижний, когда Маруся устроила гонки и едва не погибла по собственной глупости. Джинсы, замшевая куртка, ветер шевелит волосы. Красавчик. Уверенный в себе красавчик, с которым любая девушка захотела бы посидеть в кафе, сходить в клуб, съездить куда-нибудь. В тайгу, например. А что, очень романтично — свидание в тайге. Костер, звезды над головой, гитара, палатка… И морлоки вместо аниматоров. Марусю вдруг посетила несколько не подходящая к данной ситуации мысль: «Я жутко выгляжу. Почти как женщины мор-локов. А уж на фоне Алисы…» Она машинально попыталась поправить волосы, но тут же спохватилась. В ней разгоралась злость. На Илью, Алису, Бунина, а главное — на себя. Она, как последняя дура, старается понравиться человеку, которому она, по-видимому, безразлична. Более того, который вместе с врагами ее отца непонятно для чего заманил ее в это ужасное место. Нет уж! Пусть видит ее такую — грязную, страшную и измученную! Пусть посмотрит, до чего они ее довели! — Ты чего, язык проглотила? — спросил Илья, все так же улыбаясь. — Не здороваешься. Из-за дерева неслышно выступил Уф, весело оскалился: — Челофека! Уф… Маруфя, это тфоя челофека? — Классного телохранителя ты завела! — Илья не испугался, смотрел на ехху спокойно, дружелюбно, словно видел снежных людей, вооруженных пулеметами ПКМ, каждый день. — Заводят кошек, — проворчала Маруся. — Ладно-ладно, не злись. Надо поговорить. — Губы вытри. Блестят. Илья на мгновение смешался, послушно достал из кармана платок. — Как вы узнали про оазис? — вырвалось у Маруси. — А ты не догадалась еще? — усмехнулся Илья и согнутым пальцем изобразил над головой гибкий кронштейн камеры. «Исинка!» — вздрогнула Маруся. Так вот почему… Ей стало горько и обидно. Она привязалась к искусственному интеллекту, а Исинка все это время обманывала ее, поддерживая связь с Буниным! Профессор видел все, что происходило с Марусей. Сидел в своем бункере, в окружении учеников-подручных, и смотрел кино. Реалити-шоу. Опять предательство! — С факелами ты здорово придумала, молодец! — похвалил ее Илья. «Странно, почему я говорю с ним? — подумала Маруся. — Можно же просто уйти. Или сказать Уфу, что это враг. Он ведь враг! Настоящий. Или нет? Да что это со мной?! Неужели Бунин снова использует орла? Нет, не похоже. Ящерка бы защитила, не дала мне поддаться внушению». Илья улыбался. — Маруфя! — позвал девочку Уф. — Челофека хорофый? Моя думать — хорофый. — Подожди, — остановила она ехху и обратилась к незваному гостю: — Зачем ты здесь? — Понимаешь… — Илья стер с лица улыбку. — Тут вот какое дело. В общем, открылись новые обстоятельства… — Что еще за обстоятельства? — К нам попала одна запись. Случайно, клянусь, совершенно случайно! Профессор долго думал, нужно ли тебе знать о ней… — Опять какая-нибудь дрянь про моего отца? — Дрянь? Нет, Маруся. Это просто факты, голые факты и ничего кроме. — Ты говоришь как Бунин. — Он — мой учитель. — Я ничего не стану смотреть, — Маруся отвернулась. «Зачем, зачем я с ним говорю?» Илья приблизился, взял ее за руку, тихо произнес, почти прошептал: — Ты же ничего не знаешь. Тычешься вслепую, как котенок, черное тебе кажется белым, белое — черным. Мы хотим спасти тебя, помочь… — Хороша помощь! — крикнула Маруся, вырвала руку, отскочила. — Вы все врете! И ты, и твой Бунин! Предатели! — Мы тебя не предавали, — спокойно сказал Илья. — А вот твой отец… — Заткнись! Уф!! Мы уходим! — Пять минут, — Илья заглянул девочке в глаза. — Прошу, выслушай меня, это займет всего лишь пять минут. Потом пойдешь, куда захочешь. — Я… — Ну, договорились? — Хорошо, — через силу пробормотала Маруся. — Как ты думаешь, кто такой Чен? — Чен? — вытаращила глаза Маруся. Ей вспомнился вертолет с морским коньком на борту. — Он хотел выкачать из меня кровь, нес ерунду какую-то про то, что я особенная, что в моей крови есть ген… — А ты никогда не думала, откуда он в своем Китае об этом узнал? — Не знаю, — пожала плечами девочка. — Следил, наверное… — Смотри! Илья достал коммуникатор. Маруся никогда не встречалась с такой моделью — большой раскладной экран, голографиче-ский дисплей. Поколдовав над кнопками, он запустил ролик. Маруся увидела знакомую комнату, бумажные фонарики с иероглифами, низкий столик, чайные чашки. За столиком сидели двое мужчин. В одном девочка с содроганием узнала Чена, а напротив китайца сидел и улыбался такой знакомой, такой родной улыбкой ее отец, Андрей Гумилев… |
||
|