"Николай Фробениус. Лакей маркиза де Сада, или Каталог Латура " - читать интересную книгу автора

Мы бежали четыре часа. Пересекли границу и бежали еще целый час,
потом наконец остановились. Маркиз и барон спрятались в кустах и заснули,
я охранял их сон. За ветвями я видел голову маркиза. Барон храпел. Я сидел
поджав ноги, меня трясло от голода и усталости. Кожу на лице стянуло от
засохшего пота. Я смотрел на голову маркиза. Когда я пытался подняться и
подойти к нему, меня всякий раз начинало мутить. Странно. Я просидел, не
двигаясь, всю ночь. Когда рассвело, я подумал, что так предопределено
свыше. Я никогда не смогу убить маркиза.

***

Париж. Весна. Весенний свет отражается в Сене, весь берег в солнечных
зайчиках. Деревья словно светятся изнутри, кажется, будто от них исходит
золотое сияние. Я хожу по городу, наслаждаюсь его запахом и видом людей.
Но очень скоро яркий солнечный свет начинает раздражать меня. У меня
появляется неприятное чувство, будто кто-то следит за мной, будто солнце -
чей-то большой глаз.
Мои анатомические инструменты остались в Савойе, и мне пришлось
раздобыть новые. Я ношу их в кармане.
Пятый в списке - монах-бенедиктинец отец Нуаркюиль.
Мой взгляд проник в хаос извилин. Целый час я наблюдал за этим
загадочным узлом. Он таил свойства и особенности монаха, какая
поразительная точность и запутанность. Где-то между нервными волокнами и
кровяными сосудами прячется боль.
Не думаю, что злоба возникает в мозгу, скорее всего - в сильвиевой
борозде, в этой складке из ничего, которая отделяет височную долю от
теменной.
У меня уже нет прежнего терпения.
Что-то изменилось.
Я не понимаю. С тех пор как я приехал из Савойи, меня постоянно
тошнит и мутит. Это не боль. Меня просто тошнит и мутит. Что это? Может, я
чем-нибудь заразился? Не знаю.

***

Я жил в Лакосте. Такой холодной зимы не случалось уже много лет. На
полях лежали широкие полосы инея. Окна разрисовал мороз, природа притихла.
А меня мучила тревога. Подобной тревоги я еще не испытывал. Что-то было не
так, но я не понимал, что именно. Просто не так, и все. Я не мог работать.
Не делал вскрытий, не писал заметок, не читал. Вообще ничего не делал.
В ту зиму я видел много непонятного и пережил необъяснимое
наслаждение. Сводня Нанон. Ее рыжие волосы были как струны, натянутые к
потолку. Дю План, танцор из марсельского театра, украсил свою комнату
костями какого-то покойного барона. Розетт из Монпельё любит плетку о
девяти хвостах и приятное онемение после боли. Голая задница Готон над
краем стола. У меня горят ладони. Неизвестный ранее блеск в глазах мадам
Рене. Пять кричащих молоденьких девушек, ее "белошвеек", уложенных на
столе, за которым они шьют. И сам маркиз. Я оказался свидетелем постоянных
ужасных оргий. Что это было, удовольствие или утешение? Казалось, будто
месяцы, проведенные в крепости Миолан, лишили нас способности радоваться.