"Николай Фробениус. Лакей маркиза де Сада, или Каталог Латура " - читать интересную книгу автора

Анна-Проспер пришла ко мне ночью. В красивом пеньюаре. При лунном
свете. Лицо у нее золотистое. Я ложусь на кровать, пытаясь не смотреть на
нее, предоставляю ей самой вести разговор. С закрытыми глазами выслушиваю
ее вопросы о моем господине. Говорю:
- На это я не хочу отвечать.
Или:
- Мне об этом ничего не известно!
Или:
- Знала бы мадам, о чем вы меня спрашиваете!
У нее действительно красивая форма головы. Анна-Проспер мне не
нравится. Но голова у нее красивая. Высокий лоб, вдавленные виски. Большой
затылок. Совершенное строение черепа.
За окном луна.
У луны нет тайн. Говорят, будто она внушает нам чувство
сопричастности и влюбленности. Но ведь я знаю: влюбленность не что иное,
как переодетая похоть, желания слизистой оболочки, извечная потребность
тиранить ближнего. Если бы кто-то мог убрать луну, он оказал бы
благодеяние человечеству.
Я утешаюсь со швейцарской служанкой по имени Готон. Она слишком
глупа, чтобы понимать, насколько я некрасив. Она говорит, что я добрый. Ей
кажется, будто я заботлив и добр только потому, что я объясняюсь ей в
любви. Мой господин утверждает, что опасно не отличать своих интересов от
чужих: "Иначе очень скоро ты превратишься в раба того, кто говорит, что
любит тебя больше, чем себя". Но у Готон горячая кожа и красивые раскосые
глаза. От нее пахнет имбирем и карамелью. У меня не возникает желания
мучить ее. Это меня не возбуждает.
Вместо этого я представляю себе дочь садовника. По-моему, она немного
похожа на Анну-Проспер. У нее такой же высокий лоб. И красивая линия
затылка.
Ночью я сижу и рисую голову девочки.

***

Меня вдруг осенило. Я пошел к господину и рассказал ему, что
Анна-Проспер ночью приходила ко мне в комнату и расспрашивала о нем.
Прекрасная возможность соблазнить ее, правда? - сказал я. Заманить
невинную девушку на опасный путь, что может возбудить сильнее, чем это.
Маркиз тут же начал строить планы.
Проходя через сад, я увидел у садовника свет. Девочка стояла у окна
и, высунув голову, звала кошку, сидевшую на ветке. Я присел на корточки и
стал изучать девочку. На меня нахлынули фантазии. Неожиданно для себя я
оказался под самым окном. Так близко, что мне стали видны все жилки у нее
на шее. Я чувствовал ее запах. Она отошла от окна, а я еще долго сидел
там, закрыв глаза. Кожа у нее белая, как земля, покрытая инеем. Она такая
юная. В ней есть что-то печальное.
Кости черепа у такого ребенка слишком мягкие, чтобы их можно было
расколоть, и слишком тонкие, чтобы их пилить. Такие кости разрезают
большими ножницами.
- Зимой ей стукнет десять, - сказала садовница, когда я как-то
заговорил с ней о ее дочери. Я наблюдал, как женщину обдала волна