"Николай Фробениус. Лакей маркиза де Сада, или Каталог Латура " - читать интересную книгу автора

Гупиль быстро объявил всем эту новость. "У нас самые низкие проценты
во всей Нормандии!" - хвастался он в трактире. Но канатчики, дубильщики и
местные лодочные мастера не слишком обрадовались. Это попахивало подкупом.
Горожан оскорбляла сама мысль, что их расположение можно купить за их же
кровные деньги. Люди поговаривали о том, чтобы исключительно из принципа и
гордости перейти к более дорогим ростовщикам в Лизьё. И хотя большинство
продолжали ходить в контору Гупиля и платить сниженные проценты, кое-кто
распрощался с ним и больше к нему не возвращался. Гордость бедняков. Для
Гупиля это было равносильно пощечине, он понимал, что ему следовало это
предвидеть. С тех пор он меньше показывался в городе и больше времени
проводил в доме Бу-Бу. Там деньги и будущее, думал он, признаваясь себе,
что тоскует по ее крупным формам. Гупиль не понимал, была ли то жажда
денег или любви, но не видел причин задаваться столь неприятным вопросом.
Для Бу-Бу эта новая неприязнь со стороны жителей Онфлёра не значила
вообще ничего. Она была уверена, что снижение процентов ослабило ненависть
к ней, независимо от того, воспринималось это как жест доброй воли или
нет. Ее расчет оказался верным. Непрошеные гости больше не являлись в дом.
Теперь она снова спокойно спала по ночам. У Латура была отдельная спальня,
и Бу-Бу осмелилась пригласить Гупиля остаться у нее на ночь. Она
наслаждалась видом его улыбающегося лица между своими грудями, и его
прерывистое дыхание заставляло ее чувствовать себя совершенной.
Латур понимал: по вине Гупиля мать перестала думать о нем. Бу-Бу
совсем потеряла голову от захвативших ее чувств. Она гордилась тем, что
Гупиль принюхивается к ее юбкам, как дворовый пес в поисках суки.
Объяснить ей что-либо было невозможно. Латур знал, что она рассердится,
если он попытается открыть ей глаза на недостатки Гупиля, на его жадность,
трусость, бесчестность и лживость, не говоря уже о его бесстыдстве и
мелочности. Если бы Латур сказал это матери, она, несомненно, решила бы,
что он хочет испортить ей жизнь. А это было опасно.
По ночам Латур лежал и придумывал план действий. Он не спал,
прислушиваясь к звукам этой отвратительной любви, которые проникали к нему
сквозь стену из соседней комнаты. Он думал о счастливом лице Гупиля. О
способах, какими можно его убить. А их было множество. Что лучше, отравить
эту скользкую тварь или устроить ему смертельную ловушку? Можно, к
примеру, залезть на дерево у тропинки и уронить на голову Гупиля большой
камень, когда тот поедет под деревом на лошади, которую, ухмыляясь,
окрестил Бу в честь матери. Латур мог бы притащить труп адвоката к дому,
плакать и говорить о камне, сорвавшемся с вершины. Какое несчастье! Он
зажмурил глаза и попытался занять свои мысли чем-нибудь другим, что
помогло бы ему заснуть. К утру ненависть так переполнила его, что он не
заметил, как провалился в сон.
Проснувшись, Латур разработал план. Пока Гупиль еще спал в объятиях
Бу-Бу, он выскользнул из дома, прихватив с собой лопату. У каменистого
обрыва, где тропинка сворачивала к Онфлёру, он вырыл на склоне яму и
прикрыл ее сверху ветками и листьями. Потом залез на ближайшее дерево и
стал ждать. Он сидел на вершине дерева, и в лицо ему дул соленый морской
ветер, тело его налилось тяжестью от недостатка сна, ему казалось, что он
видит эту тропинку с какой-нибудь далекой звезды. Все было таким
отдаленным, даже дерево, за ветки которого он цеплялся. Он глядел на свои
руки и думал, что они принадлежат не ему. Они нисколько не походили на его