"В.Фрин. Москва-Подольск-Москва [И]" - читать интересную книгу автора

Самыми легкомысленными участниками сколоченной на обеих Лу-
бянках "молодежной антисоветской террористической группы" были,
думаю, я и Шурик Гуревич. Когда нас свели на очной ставке, мы за-
бавлялись тем, что ответы диктовали стенографистке не человеческим
языком, а на безобразном чекистском жаргоне:
- Сойдясь на почве общности антисоветских убеждений, мы со
своих вражеских позиций клеветнически утверждали, что якобы...
Стенографистка умилялась:
- Какие молодцы! Говорят, как пишут!****)
А вот об очной ставке с Юликом Дунским у меня осталось стран-
ное воспоминание. Иногда мне кажется, что здесь какая-то аберрация
памяти. Было это уже перед подписанием 206-й статьи - об окончании
следствия.
Равнодушно повторив все, что было сказано раньше на допросах
и поставив подписи, мы попросили разрешения проститься - и они
разрешили.
Мы обнялись, поцеловались - и расстались, как нам казалось,
навсегда. Мне почудилось, что на лицах следователей мелькнуло
что-то вроде сострадания... Или мне все это только привиделось и
не было такого? Как они могли разрешить? А вдруг я, подойдя близ-
ко, кинусь на Дунского и перегрызу ему горло? Или он выколет мне
пальцами глаза?.. Да нет, наверно было это. Ведь знали же они
прекрасно, что ни за что, ни про что отправляют мальчишек в лаге-
ря...*****)


Примечания автора

*) Шинель мне досталась так. Когда я в первый раз отправился
в армию, отец, подполковник медицинской службы, дал мне свою офи-
церскую. На Ярославской пересылке я ее проиграл в очко приблатнен-
ным ребятам-разведчикам и получил на сменку новенькую солдатскую.
Тогда я огорчился, а ведь оказался в выигрыше: солдатская шинель в
сто раз удобней для походной - и тюремной - жизни. В отличие от
офицерской, она не приталена; расстегнешь хлястик - вот тебе и
одеяло, и матрац. В тот первый раз из Ярославля меня вернули в
Москву, "в распоряжение военкомата", а через несколько дней посла-
ли в Тулу. Куда я приехал, уже известно.
**) Карцеры, в которых я побывал на обеих Лубянках, это ка-
морки в подвале, примерно метр на полтора, без окна, с узенькой
короткой скамейкой, на которой и скрючившись не улежишь. Дают 300
граммов хлеба и воду; на третий день полагается миска щей. Но за-
бавная и приятная деталь: по какому-то неписанному правилу - ско-
рей всего, традиция царских тюрем - эту миску наливают до краев. И
дают не то, что в камеры - одну гущу!.. Говорят, были карцеры и
построже - холодные, с водой на полу. Но я в таких не сидел.
***) Про эпизод с окном, выходящим не туда, мы с Дунским
рассказали Алову, Наумову и Зорину. К нашему удовольствию, они
использовали его в своем сценарии "Закон".
****) "Якобы, клеветнически" - главные слова в протоколах.