"Зигмунд Фрейд. О психоанализе " - читать интересную книгу автора

последующих взглядов, должно было возникнуть неизбежно, так как я шел не от
лабораторных опытов, подобно Жане, но от терапевтических усилий.
Меня влекла прежде всего практическая потребность. Катартический метод
лечения, как его практиковал Брейер, предполагал приведение больного в
глубокое гипнотическое состояние, так как только в гипнотическом состоянии
можно было получить сведения о патогенных соотношениях, о которых в
нормальном состоянии больной ничего не знает. Вскоре гипноз стал для меня
неприятен, как капризное и, так сказать, мистическое средство. Когда же опыт
показал мне, что я не могу, несмотря на все старания, привести в
гипнотическое состояние более чем только часть моих больных, я решил
оставить гипноз и сделать катартическое лечение независимым от него. Так как
я не мог изменить по своему желанию психическое состояние большинства моих
больных, то я стал работать с их нормальным состоянием. Сначала это казалось
бессмысленным и безуспешным предприятием. Задача была поставлена такая:
узнать от больного нечто, о чем не знает врач и не знает сам больной. Как же
можно было надеяться все же узнать это? Тут мне на помощь пришло
воспоминание о замечательном и поучительном опыте, при котором я
присутствовал в Нанси у Бернгейма. Бернгейм нам показал тогда, что лица,
приведенные им в сомнамбулическое состояние, в котором они, по его
приказанию, испытывали различные переживания, утрачивали память о пережитом
в этом состоянии только на первый взгляд: оказалось возможным в бодрственном
состоянии пробудить воспоминание об испытанном в сомнамбулизме. Когда он их
спрашивал относительно пережитого в сомнамбулическом состоянии, то они
действительно сначала утверждали, что ничего не знают, но когда он не
успокаивался, настаивал на своем, уверял их, что они все же знают, то
забытые воспоминания всякий раз воскресали снова.
Так поступал и я со своими пациентами. Когда я доходил с ними до того
пункта, где они утверждали, что больше ничего не знают, я уверял их, что они
тем не менее знают, что они должны только говорить, и я решался на
утверждение, что то воспоминание будет правильным, которое придет им в
голову, как только я положу свою руку им на лоб. Таким путем, без применения
гипноза, мне удалось узнавать от больного все то, что было необходимо для
установления связи между забытыми патогенными сценами и оставшимися от них
симптомами. Но это была утомительная процедура, требующая много усилий, что
не годилось для окончательной методики.
Однако я не оставил этого метода, прежде чем не пришел к определенным
заключениям из моих наблюдений. Я, следовательно, подтвердил, что забытые
воспоминания не исчезли. Больной владел еще этими воспоминаниями, и они
готовы были вступить в ассоциативную связь с тем, что он знает, но какая-то
сила препятствовала тому, чтобы они сделались сознательными, и заставляла их
оставаться бессознательными. Существование такой силы можно было принять
совершенно уверенно, так как чувствовалось соответствующее ей напряжение,
когда стараешься в противовес ей бессознательные воспоминания привести в
сознание больного. Чувствовалась сила, которая поддерживала болезненное
состояние, а именно - сопротивление больного.
На этой идее сопротивления я построил свое понимание психических
процессов при истерии. Для выздоровления оказалось необходимым уничтожить
это сопротивление. По механизму выздоровления можно было составить себе
определенное представление и о процессе заболевания. Те самые силы, которые
теперь препятствуют, как сопротивление, забытому стать сознательным, в свое