"Макс Фрай. Книга русских инородных сказок" - читать интересную книгу автора

маленький и жалкий, весь в каких-то пятнах и потеках; и его шнур питания
изогнулся незаконченным иероглифом "прости". Я хлопал его по бокам, я шептал
ему: "Вставай", я даже зажмурил глаза и принялся ковыряться во внутренностях
морозилки, пытаясь вернуть его к жизни, но - вы же знаете, вы понимаете
уже - это было навсегда.
Я сидел в сугробе, моя левая рука безвольно покоилась на исцарапанном
металле. И что же мне было делать дальше? Хорошо бы поверить, что где-то
там, в небесах, мой мертвый холодильник сидит на обрывке северного сияния
рядом со Снежной Королевой, смотрит на меня, усмехается и думает, что это
все пройдет, что когда-нибудь я все пойму и сам посмеюсь над своими слезами.
Но не было в небе никакого сияния, не было никакой Снежной Королевы, был
только железный ящик, который внезапно покинула жизнь.
Быть может, если бы он болел, если лежал бы от слабости и просил
принести стакан воды, - мне было бы проще. Но все произошло так внезапно -
нет, скоропостижно, - что я не успел ни разу заговорить о том, что кажется
сейчас таким важным и таким невысказанным. Да, он перхал громче обычного, и
дверца его была дверцей старого холодильника - металлическая летопись
непростой и небесцельной жизни. Но когда я спрашивал его поутру: "Как ты
сегодня?" - он молчал со всегдашней своей усмешкой.
Мой молчаливый собеседник, мороз моей жизни. Что мне снег теперь, что
мне зима? Дайте мне тысячу самых страшных зим - я не задрожу и не улыбнусь,
и не замечу даже.
Я взял на руки его тело и пошел в черно-белую пустыню, туда, где в
голос выла по далекому родственнику метель. На вершине снежной горы я
поставил его, и его мертвый взгляд навсегда уставился в черные небеса. Я
прижался к нему лбом и произнес несколько ничего не значащих слов. А вместо
цветов я возложил на эту странную могилу маленький кусочек льда.
Так он и застыл там памятником самому себе, в самом сердце холода,
которому посвятил всю свою жизнь.
Когда я уходил, мне на секунду показалось, что он снова, в последний
раз, взрыкнул и загудел,
впрочем, я знаю
в глубине души моей,
так оно и было.

Грант Бородин

ЛЕВ ГУАН-ЛИ

Если бы моя сестра благодаря неземной красоте и изощренному уму стала
фавориткой императора, то он поставил бы меня, дурака, во главе
экспедиционного корпуса - это вполне возможно. Я бы разделил войско на две
части и повел его на Запад двумя дорогами: северной - легкой и опасной, и
южной - тяжелой, но спокойной, ибо она пролегает по замиренным областям,
подвластным ничтожным владетелям. Положив половину солдат и почти всех
лошадей, разграбив западные страны и оставив в степи заградительный вал, я
бы вернулся ко двору императора - совершенно не исключено - с небесными
жеребцами, которых он так хотел видеть в своих конюшнях.
Благодаря успеху я бы укрепил свое положение и добился низвержения
одного необычайно хитрого типа, грамотея и книжника, а он - отсидев в тюрьме