"Уолдо Фрэнк. Смерть и рождение Дэвида Маркэнда" - читать интересную книгу автора

росло это чувство пробуждения, как рождения в необычном. Один миг - и это
чувство умирает, насмерть задушенное привычным и знакомым. К тому времени,
когда его большое тело поднималось с постели, он уже готов был все принять
как должное: тело и постель, жену, дом и службу. По было мгновение, когда,
как новорожденному младенцу, все казалось ему необычным, трепещущим на
грани живой жизни. А в живой жизни нет места необычному. Отчего? Маркэнд
чувствовал, что против этого восстает его инстинкт, требующий привычного и
знакомого. Этот миг пробуждения, в который жизнь казалась ему необычной,
заключал в себе недопустимый вызов. Утренний душ теперь стал для него
ритуалом. - Чтобы разбудить меня? Вернее, чтобы усыпить снова, погрузить в
лунатический сон повседневной жизни, в котором человек забывает, что его
тело, его работа, само его _присутствие здесь_ есть загадочный вызов,
ответить на который не может никто, так как никому не дано достаточно
долго быть пробужденным.
Вызов повторялся снова и снова, и Маркэнд вспомнил теперь, что уже
давно, в детские и юношеские годы, он слышал его. Тогда он думал, что
ответ даст жизнь; жизнь, прожитая как можно лучше (например, так, как
хотела бы его мать), скажет ему, что такое жизнь. Сказала ли она?
Воскресное утро; мартовское солнце, мягкое, как в апреле, окутывает
комнату весной. Убедившись, что больше ему не заснуть, Маркэнд
перевернулся на спину и закинул за голову руки, открытые до локтей,
вытянув их на тонком полотне наволок. Удержать это чувство необычного. Он
следил за тем, как одевалась его жена. Ее кожа, которую он так любит
ласкать и обонять, исчезает под костюмом цвета taupe с высоким закрытым
воротом, пальцы проворно бегут от одной перламутровой пуговицы к другой,
Волнистым движением руки она слегка касается своих бронзово-рыжеватых
волос и поворачивается к мужу.
- Ты проснулся? Спи, спи еще.
Отчего не спросить: куда ты собралась так рано? Та часть сознания
Маркэнда, которой мир казался привычным, еще не совсем пришла в
повиновение. - Лучше спроси, кто ты, и кто - мы оба вместе. - Маркэнд
смотрел на свою жену и видел ее необычной. Одиннадцать лет он прожил с ней
и вкушал от нее и не более пресытился ею, чем едой и питьем. Она надевает
шляпу; шляпа плоско лежит на ее высоко подобранных волосах, и от этого
сейчас, когда она стоит, почти стройной кажется ее невысокая крепкая
фигура в широкой юбке, доходящей до лодыжек. Бедра ее не выделяются, и все
округлости ее тела, вернее, их отсутствие в этом скучном и чопорном
создании моды заставляет его сейчас томительно желать их. Тони и Марта не
иссосали упругость груди своей матери, не нарушили крепких линий ее
живота. Что за свидание в семь часов утра? Впрочем, это несущественно.
_Кто мы?_ Но куда бы она ни собиралась, она была очень хороша сегодня; и
когда ее голубые глаза остановились на муже, он почувствовал вдруг, как
они далеки. Она уже стояла у двери, и рука ее повернула стеклянную ручку.
(Комната была отделана по ее вкусу, в изысканном колониальном стиле, не
слишком еще избитом в те годы шатаний между викторианским и модерном:
солнечно-светлая окраска стен, на окнах голубые портьеры и кремовые
тюлевые занавески, в дорожках на синем полу - преобладание серого тона.)
- Не забудь, дорогой, в одиннадцать мы должны быть у тети Лоретты.
Пожалуйста, встань вовремя. Ты ведь помнишь, сегодня вскрывают завещание.
Теперь он один, и окружающий мир стал снова почти привычным. Его милый