"Дик Фрэнсис. Заезд на выживание" - читать интересную книгу автора

моими клиентами, не со мной!..
Я дрожал всем телом и не понимал отчего. То ли от страха, а может, от
шока или холода. И тут вдруг из глаз хлынули слезы, чего со мной не бывало
вот уже семь лет, со дня смерти Анжелы. Я плакал. И никак не мог
остановиться. Возможно, просто от облегчения, от осознания того, что остался
жив, хотя был уверен, что умру. То была естественная реакция на пережитое,
следует признаться, что никогда прежде я еще так не пугался.
Прошло всего лишь несколько минут с того момента, как я вышел из такси,
но за этот короткий отрезок времени жизнь моя изменилась кардинально, и
вместо порядка в нее вселились хаос и страх. Как легко, оказывается, отнять
у человека чувство уверенности. Особенно у того, кто привык выступать в
суде. Как легко кастрировать присущие ему властность и гордость. И еще
ужаснее, что я так быстро смирился с самим фактом этой кастрации.
По роду своей деятельности мне почти ежедневно приходилось сталкиваться
с проявлениями страха и унижения. Каким самоуверенным и самодовольным я,
очевидно, казался потенциальному свидетелю, который боялся давать показания
в суде. "Мы вас не оставим, - уверял я его. - Мы защитим вас от ваших
обидчиков, от всех нападок, - обещал я. - Просто это ваш долг сказать всю
правду". Только теперь я представлял, что, должно быть, чувствовали эти
несчастные люди. Мне следовало послать Джулиана Трента к черту, а на деле я
чуть ли не ботинки ему лизал - да и лизал бы, если бы он приказал! -
пресмыкался перед этой тварью и люто ненавидел себя за это.
Постепенно боль в паху стала стихать, и на смену ей пришла другая
боль - тупая, ноющая, в коленях, в том месте, где он нанес первый удар
битой. И Дрожь во всем теле тоже постепенно стихла, и мне Удалось встать на
колени. Что, впрочем, не сильно помогло, зато теперь я мог обозревать хоть
какое-то пространство. Компьютер разбит вдребезги, его уже не починить, а
все мои так тщательно собранные и сложенные в определенном порядке судебные
бумаги разлетелись по асфальту, продолжали мокнуть под дождем. Некоторые из
них валялись под припаркованными машинами, часть занесло ветром на голые
ветви деревьев. Парик и мантия, которые тоже лежали в коробке, мокли в
большой луже. Но мне было все равно. Собрав все силы и волю, я все же
умудрился встать на ноги и пройти несколько ярдов до входа в здание. Вокруг
по-прежнему ни души.
Я привалился спиной к вывеске у входа, где были выведены имена и
фамилии всех наших барристеров, и тупо смотрел на синюю входную дверь. Никак
не мог вспомнить код запирающего устройства. Я проработал здесь почти
тринадцать лет, за все это время код ни разу не менялся, и вот теперь
вспомнить его не удавалось. Тогда я надавргл на кнопку звонка, с облегчением
услышал из домофона дружелюбный голос Артура.
- Кто там? - спросил он.
- Джеффри, - хрипло ответил я. - Джеффри Мейсон. Вы не могли бы выйти и
помочь?
- Мистер Мейсон? - удивленно спросил Артур. - Но что случилось? Вы в
порядке?
- Нет, - ответил я.
Дверь тотчас распахнулась, и Артур, мой добрый самаритянин, наконец-то
пришел мне на помощь. Втащил меня в холл, а затем - в нашу комнату. Выдвинул
из-за стола стул, и я, испытывая огромное чувство благодарности, опустился
на него, стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы не усугублять