"Дик Фрэнсис. Ради острых ощущений" - читать интересную книгу автора

- Нам что, экзамен провести? - сказал он мрачно.
После небольшой паузы он оторвал взгляд от стакана. Выражение его лица
было торжественным, почти суровым.
- Ну так что? - спросил он.
Я намеревался твердо сказать "нет". Но у меня снова получилось "я не
знаю".
- Как мне вас убедить?
- Никак, - сказал я. - Я подумаю и завтра дам вам знать.
- Хорошо.
Он встал, отклонил мое предложение пообедать и ушел так же, как и
пришел - распространяя вокруг себя, подобно теплу, поле сильной личности.
Когда, проводив его, я вернулся, дом показался мне пустым.

Полная луна сияла в черном небе, а в просвете между холмами за моей
спиной гора Косцюшко подставляла свету свою плоскую снежную вершину. Я сидел
на каменистом уступе горы и смотрел на свой дом сверху.
Внизу была лагуна, обширные пастбища простирались до самого кустарника,
виднелись аккуратные маленькие выгулы, обнесенные белой оградой, серебристая
крыша стойла для жеребят, солидное строение конюшни, спальный домик,
элегантный длинный и низкий жилой дом, в большом торцевом окне которого
отражалась луна. Это была моя тюрьма.
Сначала все было не так уж плохо. Мне было приятно разочаровать тех,
кто утверждал, что я не смогу заработать достаточно денег для того, чтобы
дети - Белинда, Хелен и Филип - могли жить со мной. Я всегда любил лошадей,
и поначалу дела шли вполне прилично. По крайней мере, нам было что есть, и я
даже смог убедить себя, что быть юристом вовсе не мое призвание.
Мои родители планировали отдать Белинду и Хелен во Френшем, и когда
пришло время, они туда отправились. Наверняка можно было бы найти школу
подешевле, но я чувствовал себя обязанным дать им то, что они должны были
получить. Поэтому Филип учился в Джилонге. Дело постепенно росло, но
одновременно росли и плата за обучение, и расходы на жалованье работникам и
содержание фермы. Я угодил в своеобразную восходящую спираль, и слишком
многое зависело от моей способности продолжать движение вперед. Нога,
сломанная во время соревнований по стипль-чезу, когда мне было двадцать два,
стала причиной самого тяжелого финансового кризиса за все девять лет. Больше
я не рисковал.
Я никогда не жаловался на бесконечную работу. Я был очень привязан к
своим сестрам и брату и не сожалел о том, что я для них сделал. Но чувство,
что я построил для себя процветающую ловушку, мало-помалу вытеснило
удовлетворение, которое я раньше испытывал, зарабатывая для них деньги.
Лет через восемь - десять все они будут взрослыми, получат образование,
обзаведутся семьями, и моя задача будет выполнена. Через десять лет мне
будет тридцать семь. Может быть, к тому времени я тоже буду женат, и у меня
будут дети, которых надо будет отдать в Джилонг и Френшем... Больше четырех
лет я делал все, чтобы подавить в себе желание сбежать. Мне было легче,
когда они приезжали домой на каникулы и все наполнялось шумом, повсюду
валялись какие-то деревяшки Филипа, а в ванной комнате сушилась девчачья
одежда. Летом мы ездили верхом или купались в лагуне ("озере", как называли
ее наши родители-англичане), а зимой катались на лыжах с гор. Они были
отличные малыши и никогда не воспринимали то, что имеют, как само собой