"Дик Фрэнсис. Риск" - читать интересную книгу автора

Я понял, что лежу на койке. Сетка, туго натянутая с правой, открытой
стороны, не давала мне упасть. Загадочный шорох издавали волны, омывая бор-
та судна. Мощные двигатели проталкивали тяжелый корпус сквозь плотную массу
воды, от чего возникали разнообразные скрипы и потрескивание.
Я испытал немалое облегчение, получив смутное представление об окру-
жавшей меня действительности. Я снова мог ориентироваться в пространстве и
мысленно оценить свое положение. Прояснилась та часть этой таинственной ис-
тории, что ставила меня в тупик больше всего; с другой стороны, я острее
почувствовал физический дискомфорт. Холодно. Руки привязаны к ногам. Мышцы
затекли без движения. Я знал, что нахожусь на корабле, и знал также, что на
кораблях меня всегда укачивало. От этой мысли меня тотчас замутило еще
сильнее.
Неведение - величайший транквилизатор, подумал я. Сила боли зависит
от того, сколько внимания ей уделяют; человек, встречаясь и разговаривая с
другими людьми при свете дня, не испытывает и половины тех мук, что поджи-
дают его, когда он остается в одиночестве и в темноте. Если бы сейчас
кто-нибудь вошел и поговорил со мной, возможно, я перестал бы замечать хо-
лод и ужасную тошноту и не чувствовал бы себя таким несчастным.
Прошло, наверное, целое столетие. Никто не появлялся.
Качка усилилась, а вместе с ней - и мое недомогание. Корабль яв-
ственно бросало то вверх, то вниз, его нос попеременно вздымался или зары-
вался в волны, и соответственно поднимались или опускались мои ноги и голо-
ва. Кроме того, мое тело слегка перекатывалось из стороны в сторону.
Мы в открытом море, беспомощно думал я. На реке не бывает такого
сильного волнения.
В течение некоторого времени я пробовал улучшить себе настроение,
припоминая забавные замечания типа: "Принудительно завербован во флот, Гос-
поди!", и "Опоен и увезен на судно матросом!" и "Джим, дружок, одноногий
Джон Сильвер поймал тебя". Я потерпел сокрушительное фиаско.
Вскоре я оставил попытки вычислить, по какой причине я туг оказался.
Я больше не испытывал страха. Я перестал реагировать на холод и прочие не-
удобства. Меня занимало лишь одно: как бы меня на самом деле не стошнило.
Меня спасало только то, что я с утра ничего не ел.
Завтрак?.. Я утратил представление о времени. Я не знал, как долго
находился без сознания и как долго пролежал в темноте с тех пор, как очнул-
ся, но пробыл в беспамятстве достаточно долго, чтобы меня успели привезти
из Челтенхема на побережье и переправить на борт корабля. И я пробудился
уже достаточно давно, чтобы мне снова захотелось спать.
Мотор заглох. Внезапно наступившая тишина была восхитительна. Только
теперь я в полной мере осознал, как изнурителен оглушительный шум. Я
по-настоящему испугался, что он начнется опять. Может, это метод психологи-
ческой обработки?
Вдруг где-то над головой послышался другой шум: как будто что-то та-
щили. Потом раздался металлический лязг, а затем сверху упал ослепительный
луч дневного света.
Я вздрогнул и зажмурил глаза, привыкшие к потемкам, потом осторожно
открыл их. Луч превратился в квадрат света. Кто-то открыл надо мной люк.
Свежий воздух хлынул внутрь, словно душ, холодный и влажный. Без осо-
бого воодушевления я оглянулся вокруг и сквозь крупную белую сетку увидел
тесное помещение.