"Карен Джой Фаулер. Что я не видела" - читать интересную книгу автора

слушающий музыку. Там были цветы - розовые и белые - концентрическими
кругами, там где когда-то были лужи, а теперь не было. Одинокое дерево. Я
стояла и смотрела довольно долгое время.
Потом я подняла ствол своей винтовки. Это движение повернуло глаза
самца на меня. Он встал. Он был крупнее, чем я могла когда-либо вообразить.
На обветренной коже его лица я увидела изумление, любопытство, осторожность.
И что-то еще вдобавок. Что-то такое человеческое, что заставило меня ощущать
себя голой старухой. Я могла бы застрелить его просто за это, но я понимала,
что это будет неправильно - убивать его всего лишь за то, что он более
человекоподобен, чем я ожидала. Он заколотил себя в грудь ритмическими
ударами, заставив женщин взглянут на себя. Он показал мне зубы. Потом он
повернулся и повел своих женщин прочь.
Я следила за всем этим через прицел своей винтовки. Я могла бы попасть
в него несколько раз - спасти этих женщин, освободить этих женщин. Но я не
видела, что они хотят освободиться, а Эдди говорил мне никогда не стрелять в
гневе. Гориллы ушли с луга. Потом я замерзла и пошла за своей одеждой.
Рассел обогнал меня в этом. Он стоял с двумя нашими проводниками, глядя
вниз на аккуратно сложенные брюки. Совсем легко - дойти до них, поднять
брюки, стряхнуть с них муравьев и надеть. Он повернулся спиной, пока я
одевалась, и не смог вымолвить ни слова. Я была еще в большем смущении.
"Эдди, должно быть, неистовствует", сказала я, чтобы преодолеть неловкое
молчание.
"Да мы все совершенно вне себя. Вы обнаружили хоть какие-то ее следы?"
Вот так я и узнала, что исчезла Беверли.


***
Мы оказались ближе к лагерю, чем я страшилась, но все же дальше, чем я
надеялась. Пока мы шли, я по возможности точно передавала Расселу свой
последний разговор с Беверли. Я, очевидно, оказалась последней, кто видел
ее. Игра в карты прервалась вскоре после моего ухода и мужчины разошлись
каждый сам по себе. Пару часов спустя Мерион начал разыскивать Беверли,
которой больше не было в ее палатке. Поначалу никто особо не встревожился,
но теперь забеспокоились все.
Мне пришлось повторять все что она сказала снова и снова и отвечать на
все расспросы, хотя в этом не было ничего полезного, и вскоре я начала
чувствовать, словно сама придумала каждое слово. Арчер попросил наших
проводников осмотреть землю вокруг пруда и вокруг ее палатки. Предполагаю, к
него в голове крутились какие-то ковбойские сцены, о дикаре, который сможет
прочесть сломанную веточку, отпечаток ступни, кусочек меха, и сложить все
это вместе. Наши проводники осмотрели все с величайшей серьезностью, но не
нашли ничего. Мы искали, звали, делали сигнальные выстрелы до тех пор, пока
нас не накрыла ночь.
"Ее забрали гориллы", говорил нам Мерион. "Именно, как я говорил." Я
пыталась прочесть по его лицу в красных отблесках костра, но ничего не
прочитала. По тону его голоса тоже.
"Никаких следов", повторял наш главный проводник. "Никаких знаков."
Тем вечером наш повар отказался готовить обед. Местные много толковали
между собой, но говорили очень тихо. С нами они разговаривали как можно
меньше. Арчер потребовал объяснения, но не добился ничего, кроме уверток и