"Алан дин Фостер. Приговоренный к призме" - читать интересную книгу автора

размером каждое с ноготь большого пальца. На каждой спинке находилось по
одному крылу. Снежинки собирались в тех местах, где вода была спокойной.
Когда всходило солнце, они делали все, чтобы получить как можно больше его
света, толпились и отпихивали друг друга, стараясь занять лучшее место.
Каждое крылышко-фоторецептор было окрашено в свой цвет: красный, голубой,
темно-фиолетовый или изумрудно-зеленый. На каждой голове находилось по
паре крошечных кристальных глаз. Глаза были окрашены в тот же цвет, что и
крылья.
Забирая силу у солнца Призмы, эти создания в полном молчании сновали
туда-сюда вокруг воды. Своими маленькими ртами они всасывали богатую
силикофлагелатом воду. Мысли о хищниках не давали покоя Эвану. От
каскалариана или от ярко окрашенных снежинок не исходило никакой
опасности. Но он знал, что Призма была домом для многих существ, которые с
радостью разодрали бы его на куски и сделали бы это не ради мяса, а ради
того изобилия ценных минералов, которые содержались в его теле.
Человеческое тело было просто кладовой, хранилищем множества полезных
элементов. И не только тело, но и пресловутый скафандр. Для здоровенных
зверюг, которые питаются падалью, нет большой разницы между человеком и
его одеждой. И то и другое они пожирают с одинаковым удовольствием.
Роскошное тело, богатое металлом, калием и кальцием... Не тело, а
просто рудник. "Это моя шахта", - подумал Эван, слишком измученный, чтобы
смеяться. Солнце поднималось все выше и выше, и вместе с ним росла
температура внутри скафандра, несмотря на то, что он находился в тени
каскалариана. Эван начал обильно потеть. Надо было что-то предпринимать.
Пришла пора что-то придумать. И сделать это следовало побыстрее,
потому что навстречу Эвану кто-то двигался. Он пока не мог разглядеть
конкретно, что это было, зрение ему этого не позволяло. "Но чем бы оно ни
было, оно выглядит очень большим, а значит не может быть серьезно
опасным", - заключил Эван.
Он не мог четко видеть всего происходящего вокруг, потому что лицевая
часть его гермошлема также была испорчена. Этот шлем со специальным
стеклом, позволяющим человеческим глазам адаптироваться к этому миру, был
также жизненно необходим, потому что бытие на планете Призма было
организовано по принципу преломления. Нормальная геометрия здесь не
действовала. Предметы здесь имели тенденцию делаться неясными, если
пристально смотреть на них в течение долгого времени, так как человеческий
глаз старался найти в этом мире несуществующие формы и организации.
Преломление происходило где-то между первым и вторым измерением (или
вторым и третьим?) Никто, даже математики, не могли с уверенностью сказать
этого.
Но любые подобные вопросы не будут беспокоить человека, глядящего
через линзы Хаусдорфа. Именно такие линзы и были вставлены в гермошлем
Эвана. Впрочем, как уже говорилось, скафандр был сломан. В результате
преломленные фигуры выглядели неправильными, когда он смотрел на них через
неотрегулированное стекло. А тем временем незнакомый объект продолжал
приближаться.
Это не просто приводило в замешательство. От этого можно было просто
сойти с ума. К счастью, Эван был слишком уставшим, чтобы сильно
волноваться. Он так измучился!
Он вел себя совершенно пассивно, чувствуя, что сейчас заснет или