"Уильям Форстен. Роковая молния ("Затерянный полк" #4) " - читать интересную книгу автора

обстрелом, презрение к опасности, сдерживание темной страсти к разрушению,
кипевшей в сердце каждого воина. Но время от времени наступали моменты,
когда разрушительные силы войны побеждали в его душе, утверждая свою
всесокрушающую власть, и первобытные инстинкты вырывались наружу. Он со
стыдом вспомнил такой случай под Фредриксбергом. Город мятежников пылал,
объятый пламенем, а Эндрю с восторгом наблюдал за ужасающим зрелищем. Пожар
длился всю ночь напролет, и все это время Эндрю не покидало чувство злобной
радости, которое испугало его самого.
То же самое повторилось в Чанселлорсвилле и в Спотсильвании, когда
мушкетные залпы оглушительно гремели по всему лесу, и Эндрю наслаждался
этими звуками и пронизывавшей все его существо первобытной энергией. Так
заядлый курильщик опиума радуется зажженной трубке и первой одурманивающей
порции дыма, заполняющей легкие. Волны звуков сражения омывали его подобно
океану, тысячи голосов смешивались с громом смертоносных машин и кружили его
в своем потоке, оглушая безумной песней, а кроваво-красное солнце светило
сквозь вспышки огня и клубы дыма.
Эндрю подозревал, что те военные, кем он больше всего восхищался -
Хэнкок, Кирни и Чемберлен, - испытывали то же самое. Просто об этом было не
принято говорить, поскольку такие чувства были недостойны истинного
джентльмена и христианина.
На короткий миг, пользуясь укрывающей его темнотой, Эндрю подумал, как
бедна была бы его жизнь, если бы он не знал этого наслаждения - наблюдать,
как на поле сражения разворачивается фронт в целую милю длиной, как вспышки
снарядов высвечивают трепещущие в дыму знамена и вымпелы, как целая армия с
громкими криками вступает в битву, танцует в обнимку со смертью и ускользает
из ее зловещих объятий. Только в непосредственной близости от гибели он
чувствовал себя живым.
Кин постарался прогнать эти мысли, устыдившись минутной слабости. Боль
былых потерь охватила его душу. В памяти возникло видение, так долго
преследовавшее его: поле боя, брат Джонни, на глазах превращающийся в
скелет, призрак смерти. Эндрю не мог помочь Джонни, как не мог вернуть ни
одного из павших солдат 35-го полка, которым командовал, или из русских,
погибших с тех пор, как он появился в этом мире. "Боже правый, сколько людей
я погубил своими ошибками? - подумал он. - А скольким еще суждено погибнуть
из-за моего решения убить Джубади?"
Эндрю знал, что его ждут и за ним наблюдают, как бывало всегда, когда
он замолкал и погружался в размышления. Он вздохнул и оглянулся через плечо,
прищурившись из-за холодных дождевых струй, хлеставших по лицу.
Пэт уловил молчаливый упрек, но ничего не сказал. По его взгляду Эндрю
понял, что непрекращающиеся сражения, а больше всего судьба Ганса, оставили
в душе ирландца неизгладимый след. Кину слишком часто приходилось видеть
такой взгляд. Глаза сорокалетних мужчин и восемнадцатилетних мальчишек были
одинаково старыми. Так случилось и с Готорном, и с большинством остальных
мальчиков, мгновенно повзрослевших на войне. Они превратились в
профессиональных солдат, не представлявших себе мир без войн, без армий, без
убийств и без редких мгновений восторга во время битвы. А в Калине говорил
голос потомственного крестьянина, сложившийся на протяжении пятидесяти
поколений. Он никогда не сможет стать настоящим солдатом. В этом состояло
вечное противоречие между воинами, готовыми на все ради победы, и
крестьянами, наблюдавшими, как рушится их мир при появлении солдат. Душа