"Уильям Форстен. Роковая молния ("Затерянный полк" #4) " - читать интересную книгу автора

как следует изучить".
Если не брать в расчет железную дорогу, то их войско малоподвижно, -
думал Тамука, глядя на линию рельсов, тянувшуюся от города. - В открытом бою
им придет конец, как только удастся смять фланги или прорвать центр. Надо
застать их врасплох, и тогда их сопротивление будет сломлено".
Тот факт, что он, щитоносец, размышляет с точки зрения духа воинов
"ка", мало заботил Тамуку. Последний кар-карт рассматривал решение военных
вопросов как свою личную привилегию, и Хулагар не вникал в эти тонкости, за
исключением тех случаев, когда дело касалось безопасности Джубади. Но Вука
вряд ли позаботится о том, чтобы осмотреть все эти сооружения. Тамука
презрительно хмыкнул. Этот глупец, скорее всего, пьет и балагурит в своей
юрте в компании наложниц, совершенно игнорируя элементарные правила траура.
Тамука неприязненно сплюнул и повернул коня прочь от города в открытое
поле. Несколько воинов при его приближении стали перешептываться, видя в нем
уже щитоносца кар-карта, а не наследника. Он молча кивнул в ответ на их
приветствие и послал скакуна галопом.
Тамука пересек поле, на котором не так давно отряды новой армии Руси
проходили подготовку под руководством янки. Он направлялся к холму,
поросшему высокими соснами, от которых распространялся сильный бодрящий
аромат. Звуки и запахи были ему совершенно незнакомы и сильно раздражали.
Тамука привык к бескрайним просторам степей и величественным горам с вечно
синим небом над ними.
Поднявшись по склону холма, он увидел перед собой полдюжины больших
курганов. Высокая трава густо росла на откосах, вершины были увенчаны
ветхими знаменами, трепетавшими под порывами утреннего ветерка. Место
производило неприятное впечатление, даже солнце здесь казалось не таким
ярким; отовсюду веяло дыханием смерти. Тамука натянул поводья, резвый
жеребец заупрямился и негромко заржал. Поворачивая жеребца, Тамука вдруг
увидел, что на одном из курганов среди молодой поросли деревьев кто-то
сидит. Он пришпорил коня.
При его приближении тугарин поднялся и жестом пригласил его спешиться и
присесть рядом. Тамука спрыгнул с седла и подошел ближе. Увидев выражение
лица стоящего перед ним тугарина, он почувствовал в душе такую пустоту и
боль, что они на время вытеснили презрение, которое Тамука испытывал к
кар-карту погибшего племени. Ты оплакиваешь своего кар-карта, - безо всякой
иронии произнес Музта. - А кар-карт тугар сидит в одиночестве и оплакивает
свой народ.
Тамука огляделся. Курганы были почти вдвое выше его роста и около
пятидесяти шагов в поперечнике. Между стеблями травы и стволами молодых
деревьев он увидел торчавшие из земли побелевшие кости, обломки металла,
проржавевшие мечи, наконечник копья и оскаленный череп.
- Вот где вся наша гордость и слава, - вздохнул Музта, не отводя
невидящего взгляда от кургана. - Здесь нашла последний приют кровь наших
предков, здесь покоятся все мои воины. И здесь сидит их кар-карт, обреченный
пережить свой народ.
Он немного помолчал.
- Обреченный прислуживать меркам.
В его голосе не было вражды, только простое изложение фактов.
"Он действительно превратился в слугу мерков, - презрительно подумал
Тамука. - Покорно ест пищу с нашего стола. Джубади по странной прихоти