"Фредерик Форсайт. Дьявольская альтернатива" - читать интересную книгу автора

соображений его избавили от репатриации и позволили остаться. Когда его
освободили от сельскохозяйственной повинности, он основал небольшую
ремонтную мастерскую в Бердфорде, ставшем центром для 30 000 проживающих в
Великобритании украинцев. Первый ребенок умер, когда еще был младенцем,
второй сын, которого окрестили Андрием, родился в 1950 году.
Андрий учил украинский, сидя на коленях у своего отца, и это было еще
не все. Он узнал также о земле своего отца, о крутых склонах Карпат и
Рутении. С детских лет он впитал в себя ненависть, которую испытывал его
отец по отношению к русским. Но отец погиб в дорожной аварии, когда мальчику
было двенадцать лет, жена, уставшая от бесконечных вечеринок своего мужа с
приятелями-эмигрантами возле камина в их гостиной, англизировала их фамилию
в Дрейк, а Андрию дала имя Эндрю. В среднюю школу и университет ходил уже
Эндрю Дрейк, как Эндрю Дрейк он получил и первый свой паспорт.
Перерождение произошло в самом конце его юношества, когда он учился в
университете. Там было много других украинцев, и он вновь стал свободно
говорить на языке своего отца. Это было в конце шестидесятых, в этот же
период короткий ренессанс украинской литературы и поэзии на самой Украине
пришел и ушел, а самые яркие его представители в большинстве своем к тому
времени выполняли рабскую работу в лагерях Гулага. Он впитывал в себя все
эти события со знанием того, что случилось с этими писателями. Он читал все,
что попадалось ему в руки по этому предмету, читал классические произведения
Тараса Шевченко и тех, кто писал в короткий период расцвета при Ленине, а
затем был посажен и ликвидирован при Сталине. Но больше всего он читал
работы так называемых "шестидесятников", которые расцвели на несколько
коротких лет, пока Брежнев вновь не стукнул кулаком, чтобы подавить
национальную гордость, к которой они призывали. Он читал и болел душой за
Чорновила, Мороза и Дзюбу, а когда он прочитал поэмы и тайные дневники Павла
Симоненко - молодого смутьяна, который умер от рака в возрасте двадцати
восьми лет и был предметом поклонения для украинского студенчества в СССР,
сердце у него защемило по земле, которую он никогда не видел.
Но с любовью к земле его мертвого отца пришла и соответственная
ненависть к тем, кого он считал ее угнетателями; он жадно поглощал памфлеты,
которые изготавливались в подполье и тайно вывозились за рубеж движением
сопротивления. Они составляли "Украинский вестник", в котором описывалось,
что произошло с сотнями неизвестных людей, не получивших такого же громкого
резонанса, какой достался крупным московским процессам Даниеля, Синявского,
Орлова, Щаранского, - с несчастными, забытыми людьми. С каждой новой
подробностью его ненависть возрастала, до тех пор пока Эндрю Дрейк, когда-то
Андрий Драч, осознал, что все зло мира персонифицируется одной организацией,
которая называется КГБ.
У него было достаточно чувства реальности, чтобы преодолеть ярый
национализм старых эмигрантов и их разделение на западных и восточных
украинцев. Он отверг также их глубоко укорененный антисемитизм, предпочитая
считать работы Глузмана - одновременно и сиониста, и украинского
националиста, - словами брата-украинца. Он проанализировал эмигрантское
сообщество в Великобритании и Европе и пришел к выводу, что в нем было
четыре уровня: языковые националисты, для которых достаточно было просто
разговаривать, читать и писать на языке своих отцов; "дебатирующие"
националисты, которые готовы были вечно что-то обсуждать, но ничего не
делать; любители настенных надписей, раздражающих обывателей страны, которая