"Фредерик Форсайт. Икона (исправлено и дополнено эпилогом) " - читать интересную книгу автора

поводов для которого хватало повсюду. К тому же оно усиливалось из-за
выставляемого напоказ богатства немногих, резко контрастировавшего с
царившими повсюду нищетой и бедностью. Те, кто имел деньги, имели их
горы, большей частью в иностранной валюте. Эти люди проносились по
улицам в длинных лимузинах, американских или германских, часто их
сопровождали мотоциклисты, освобождавшие путь, и обычно еще одна
машина с охраной.
Их можно было видеть в фойе Большого театра, в барах и банкетных
залах "Метрополя" и "Националя", их сопровождали проститутки в
соболях, норке, сверкавшие бриллиантами и распространявшие вокруг
себя аромат французских духов. Эти жирные коты были жирнее партийных
бонз прежних, советских времен.
В Думе депутаты кричали, размахивали документами и принимали
постановления. "Это напоминает мне, - заметил один английский
корреспондент, - то, что я слышал о последних днях Веймарской
республики".
Единственным человеком, который, казалось, мог дать надежду, был
Игорь Комаров. За два года, прошедших с тех пор, как он возглавил
партию правых, Комаров привлек внимание наблюдателей как внутри
России, так и за ее пределами. Если бы его удовлетворяло положение
просто политического лидера высшего ранга, он оставался бы всего лишь
еще одним аппаратчиком. Но похоже, он рассчитывал на большее. По
крайней мере так считали наблюдатели; по их мнению, он обладал
талантом, который предпочитал не афишировать.
Комаров прославился как популярный, страстный, обладающий
харизмой оратор. Когда он выходил на трибуну, все, кто знал его как
спокойного, требовательного и скрытного человека с тихим голосом,
испытывали потрясение. Он преображался, голос становился сильнее и
гуще, звучал раскатистым баритоном. Используя образные выражения и
нюансы русского языка, Комаров достигал огромного эффекта. Он мог
понизить голос почти до шепота так, что, несмотря на микрофоны,
аудитории приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова, а затем
повысить его до звенящих нот, заставлявших толпу вскакивать с криками
одобрения, к которым невольно присоединялись даже скептики.
Он быстро овладел искусством живого общения с толпой. Он избегал
телевизионных бесед у камина или телевизионных интервью, сознавая,
что далеко не все, что срабатывает на Западе, годится для России.
Он избегал ситуаций, в которых можно попасть в затруднительное
положение из-за неприятных вопросов. Каждое его появление на публике
тщательно готовилось. Он выступал только на митингах верных
сторонников партии; съемки велись его собственной телевизионной
группой под руководством блестящего молодого продюсера Литвинова.
Отредактированные им фильмы передавались национальному телевидению на
определенных условиях: они должны были идти в эфир полностью, без
сокращений. Это он мог делать, покупая телевизионное время, что
позволяло не зависеть от капризов ведущих.
Тема его выступлений оставалась неизменной и была всегда
популярной: Россия, Россиян еще раз Россия. Он яростно выступал
против иностранного влияния, разоблачал международные заговоры,
которые поставили Россию на колени. Он требовал изгнания всех