"Фредерик Форсайт. Досье "Одесса"" - читать интересную книгу автора

центр Гамбурга останавливались машины, будто ехать и одновременно слушать
радио стало невозможно - так оно, видимо, и было.
Перед Миллером вспыхивали красные огоньки тормозов - водители впереди
сворачивали к обочине и слушали по радио новые сообщения. Слева свет
едущих из города автомобилей вдруг уходил в сторону - они тоже приставали.
Две машины обогнали Миллера. Водитель первой сердито посигналил, а второй
- Петер заметил в зеркале - постучал пальцем по лбу. Этот жест означает
"ты чокнулся", всякий немец-водитель показывает его тому, кто его
раздосадовал.
"Ничего, скоро он все поймет", - подумал Миллер.
Легкую музыку по радио сменил похоронный марш: ничего другого у
ведущего под рукой, наверное, не оказалось. Поступавшие в студию сведения
диктор читал прямо с телетайпной ленты.
Передали кое-какие подробности: поездка в открытом автомобиле по
Далласу, человек с ружьем в окне склада учебников. Об аресте убийцы не
сообщали.
Водитель автомобиля, что стоял впереди, покинул его и направился к
Миллеру. Он подошел к левому окну, увидел, что руль почему-то справа, и
обогнул машину.
- Вы слышали? - спросил он, нагнувшись к окну.
- Ага, - ответил Миллер.
- Прямо как в сказке, - продолжал мужчина.
По всему Гамбургу, по всей Европе незнакомцы заговаривали друг с
другом, обсуждали происшедшее.
- Как вы считаете, убийца - коммунист?
- Не знаю.
- Так и до войны недалеко, скажу я вам, если это дело рук коммунистов.
- Может быть, - откликнулся Миллер. Ему хотелось, чтобы человек
поскорее ушел. Как репортер, Миллер представлял, какая неразбериха
воцарилась в редакциях газет страны: всех служащих вызвали верстать
специальные выпуски, что выйдут завтра утром. Нужно подготовить некролог,
откорректировать и набрать сотни откликов на смерть... а телефоны звонят,
не замолкая, и люди кричат, требуют новых сведений, и все лишь потому, что
в техасском морге лежит человек с простреленным горлом.
Петеру почему-то вдруг захотелось вернуться работать в газету, но он
был свободным журналистом, писал в основном о событиях внутри страны,
связанных чаще всего с преступностью, полицией и подпольным миром. Мать
его работу ненавидела, обвиняла сына в связях с "гадкими людьми", и даже
то, что он стал одним из самых известных в ФРГ сыщиков-журналистов, не
могло убедить ее, что профессия репортера достойна ее единственного сына.
Когда сообщение об убийстве Кеннеди прорвалось в эфир, Миллер стал
лихорадочно соображать, какую такую нить к этому событию можно протянуть
из ФРГ, как показать его под новым углом зрения. О реакции правительства
напишут боннские корреспонденты, они же вспомнят и о визите Кеннеди в
Западный Берлин в июле прошлого года. Вряд ли удастся выискать и
какие-нибудь хорошие фотографии, которые заинтересовали бы один из
десятков иллюстрированных журналов ФРГ - именно там охотнее всего печатали
статьи Миллера.
Прильнувший к окну человек сообразил, что собеседник не обращает на
него внимания, и предположил, что тот скорбит об убитом. Он быстро оставил