"Джеффри Форд. Империя мороженого" - читать интересную книгу автора

понадобиться для обсуждения истории моих проблем вплоть до настоящего
момента. После этих слов поведение доктора мгновенно изменилось. Он стал
серьезным, официальным и заговорил почти командным тоном:
- Мне платят за лечение мальчика. А вам придется найти собственного
психотерапевта.
Отец явно растерялся. Было видно, что он хочет возразить, но доктор
повторил:
- Час и пять минут.
Войдя следом за мной, он быстро захлопнул дверь.
Ведя меня сквозь анфиладу неряшливых комнат, где вдоль стен выстроились
набитые книгами шкафы, а в одной - несколько столов, заваленных стопками
бумаг, он, посмеиваясь, сказал:
- Родители - они, конечно, для нас важны, но иногда напоминают нечто
такое, во что наступил и никак не можешь стряхнуть с ботинка. Что нам еще
остается, как не любить их?
Он привел меня в некую комнату в дальнем конце дома, образованную
большими стеклянными панелями, закрепленными в каркасе из тонких стальных
балок. Ее заливал солнечный свет, а вокруг по углам, тоже свисая с балок,
зеленели растения. Там я увидел столик с чайником, двумя чашками и блюдцами.
Усевшись в указанное доктором кресло, я взглянул через стекло и увидел, что
задний двор его дома - сплошной изумительный сад со множеством разноцветных
цветов.
Налив мне чашку чая, доктор начал задавать вопросы. Я заранее решил,
что постараюсь быть как можно более упрямым и несговорчивым, но в том, как
он избавился от моего отца, оказалось нечто такое, что меня восхитило. К
тому же он совсем не походил на уже виденных прежде терапевтов, которые
выслушивали мои ответы с невозмутимо-каменными лицами. Когда он спросил,
почему я здесь нахожусь, а я ответил, что причиной стал мой побег из дома
из-за желания поесть мороженого, он нахмурился и сказал:
- Явная нелепость.
Я так и не понял, меня ли он имел в виду или реакцию матери на мой
поступок. Затем я сказал, что люблю играть на пианино, и он тепло улыбнулся,
кивнув:
- Это хорошее занятие.
Расспросив о моем распорядке дня и о том, чем я занимаюсь дома, он
откинулся на спинку кресла и осведомился:
- Так в чем проблема? Отец сказал, что у тебя бывают галлюцинации.
Можешь объяснить?
Доктор успел меня очаровать, но я давным-давно решил, что никому больше
не стану рассказывать о своем необычном восприятии мира. Но тут он поступил
совершенно неожиданно.
- Не возражаешь? - спросил он, доставая пачку сигарет.
Я еще не успел отрицательно покачать головой, как он уже достал
сигарету и закурил. И нечто в этом его поступке - то ли потому, что я еще
никогда не видел врача, курящего рядом с пациентом, то ли сигарета напомнила
о девушке, явившейся передо мной в кафе - ослабило мое решение молчать. И
когда Стэллин стряхнул пепел в свою полупустую чашку, я заговорил. И
рассказал о вкусе шелка, о том, каким цветам соответствуют звуки пианино, о
тошнотворной вони фиолетового цвета.
Я выложил ему все, а потом сидел, теперь уже отчасти сожалея о