"Джеффри Форд. Империя мороженого" - читать интересную книгу автора

Джеффри Форд

Империя мороженого

(пер. Андрей Новиков)

Знаком ли вам запах свечей, задутых на торте в день рождения? Для меня
их аромат заменяет звук - примерно такой, когда проводят смычком по басовой
струне скрипки. Эта нота несет в себе всю ту меланхоличную радость, которую,
как мне говорили, тот запах порождает - утрата еще одного года, обещание
приобретенной мудрости. Аналогично, звучание акустической гитары видится мне
золотым дождем, капли которого возникают чуть выше головы и исчезают
примерно на уровне солнечного сплетения. Есть сорт швейцарского сыра,
который я очень люблю, и для меня он - сплошные треугольники, а когда я
касаюсь шелка, язык ощущает вкус и консистенцию лимонной меренги. Все эти
восприятия - не просто мысли, а реальные физические ощущения. В зависимости
от взгляда на подобные вещи, я, как и девять человек из миллиона, или
проклят, или благословен тем, что врачи называют "синестезия".
Лишь недавно выяснили, что процесс синестезии протекает в гиппокампе -
той древней лимбической системе мозга, где сходятся все пережитые и
запомнившиеся ощущения, возбужденные в различных географических областях
мозга внешними стимулами. Полагают, что любой из нас - в некоей точке чуть
ниже сознательного - переживает это наложение чувственных ассоциаций, но у
большинства оно фильтруется, и в "сознательном" мире лишь одно из чувств
становится преобладающим. У нас же, немногих "счастливчиков", этот фильтр
или сломан, или улучшен, и мы сознательно воспринимаем то, что обычно
является подсознательным. Возможно, в очень далеком прошлом наши предки
обладали полной синестезией и могли одновременно видеть, слышать, обонять,
осязать и воспринимать на вкус - при этом каждое конкретное событие
смешивало сенсорную память с принятыми ощущениями таким образом, что не
давало предпочтения информации одного из пяти порталов, через которые в нас
вторгается "реальность". Научные объяснения, насколько я способен в них
разобраться, ныне кажутся разумными, но когда я еще мальчиком рассказал
родителям о шепоте винила, вони фиолетового цвета и вращающихся голубых
спиралях церковного колокола, они испугались, решив, что я какой-то
дефективный, а мой разум переполнен галлюцинациями, как заброшенный дом -
привидениями.
Я рос единственным ребенком, и родители сочли, что прослыть
аномальным - слишком большая для меня роскошь. Ведь они были далеко не
молоды - почти сорок лет матери и уже пятьдесят пять отцу, - когда я
появился на свет после долгого парада неудачных беременностей. В пятилетнем
возрасте, касаясь бархата, я слышал звук, который описал родителям как плач
ангелочка. Но они не приняли этот факт как должное, а увидели в нем болезнь,
которую надлежит лечить любыми методами. В погоне за моей безупречной
нормальностью деньги значения не имели. Поэтому мои юные годы обернулись
мучительными часами, проведенными в приемных психологов, психиатров и
психотерапевтов. У меня не хватает слов для описания степени того
шарлатанства, которое на меня обрушила целая армия так называемых
профессионалов, ставивших мне диагнозы в диапазоне от шизофрении до
биполярной депрессии и низкого коэффициента умственного развития, вызванного