"Уильям Фолкнер. Медвежья охота" - читать интересную книгу автора

- Кого я вижу! - говорю ему. А он в ответ:
- Ик! Иик! Иик! Ии-ык!
Началось это у него еще накануне с девяти вечера; еще б не икать, если
прикладываешься к бутыли каждый раз, как майор угощает, да еще каждый раз,
как старик Эш отвернется. А за два дня перед тем майор добыл медведя, так
Люк, надо думать, умял уже столько жирной медвежатины, сколько и в телеге
не увезешь, - это не считая оленины и всяких там енотов и белок на
закуску. Вот он и щелкал теперь три раза в минуту, как бомба с часовым
механизмом; только у него внутри вместо динамита была медвежатина с виски,
так что разорваться и положить конец своим мучениям он не мог.
Ребята мне рассказали, как он им всю ночь уснуть не давал и как утром
майор встал злой, взял ружье, а Эш - двух гончаков-медвежатников на
поводок и отправились в лес, а Люк увязался следом - с горя, должно быть,
ведь он сам спал не больше других. Идет у майора за спиной и - "Ик! Иик!
Иик! Ии-ох!" Наконец майор повернулся к нему и говорит:
- Убирайся к дьяволу, ступай на номера, где на оленя засели. Ты что
думаешь - мы с тобой так на медведя выйдем? Да я и не услышу, когда собаки
след возьмут. С таким же успехом я мог взять на охоту мотоцикл.
Ушел Люк от майора, повернул к охотникам, расставленным вдоль насыпи
узкоколейки. Или не то что ушел, а, лучше сказать, замер в отдалении, как
упомянутый майором мотоцикл. Он и не старался идти без шума, знал, что
бесполезно. Держаться открытых мест он тоже не старался. Понимал, должно
быть, что каждый дурак его от оленя по звуку отличит. Нет, не то. Он,
пожалуй, уже отчаялся и хотел, чтоб его подстрелили. Но никто им так и не
соблазнился, и он вышел туда, где стоял дядя Айк Маккаслин, сел на бревно
у дяди Айка за спиной, поставил локти на колени, подпер голову руками и
давай: "Иик! Иик! Иик!.."
Не выдержал дядя Айк.
- Будь ты неладен, - говорит. - Уходи, парень, отсюда. Какой же зверь
подойдет к сенному прессу! Иди воды напейся.
- Пил уже, - отвечает Люк, не трогаясь с места. - Со вчера, с девяти
вечера пью. Столько воды выпил, что если упаду, то из меня, как из
артезианского колодца, захлещет.
- Все равно уходи, - говорит дядя Айк. - Ступай отсюда.
Поднялся Люк и поплелся прочь, тарахтя, как эти одноцилиндровые
бензиновые моторчики, но только куда чаще и равномернее. Пошел на соседний
номер, оттуда его тоже прогнали, и он пошел дальше вдоль насыпи. Наверно,
он уж совсем на себя рукой махнул и надеялся, что кто-нибудь все-таки
сжалится и пристрелит его. Охотники говорили потом, что его "Ии-ох!"
доносилось до самого лагеря, - эхом отдавалось в заречных камышах, как из
рупора со дна колодца пущенное; даже гончие, идущие по следу, переставали
лаять. Так что в конце концов все охотники попросили его убраться в
лагерь. Там-то он мне и встретился. Старик Эш с майором тоже вернулись
уже, майор лег поспать хоть чуток, а Эш был на кухне, но что ж такое Эш:
негр как негр.
Вот то-то и оно. Никто бы и не подумал на него - ни я, ни Люк. Пес
буду, иногда захочешь подшутить над человеком, а вместо этого разбудишь
ненароком какую-то грозную силищу в темноте где-то, и тогда весь вопрос в
том, расположена ли она шутить и не ткнет ли самому тебе в рожу твою
шутку. Так и здесь. Говорю я Люку: