"Наум Давидович Фогель. Гипнотрон профессора Браилова (научно-фантастическая повесть) " - читать интересную книгу автора

11. ПОЧЕМУ ОСТОЛБЕНЕЛ МОНАСЕИН

Машина вильнула раз, другой, обогнула монументальную статую академика
Бехтерева и остановилась у подъезда. Клумбы цветов, так ярко выглядевшие при
солнечном освещении, в свете фар казались неестественно бледными, почти
бесцветными.
Ординатор - совсем еще молодая женщина - торопливо докладывала, помогая
профессору надевать халат.
- Мы включили аппарат, как всегда, ровно в четыре, - говорила она. -
Монасеин уснул на третьей минуте. Спал хорошо Потом - это было примерно
полчаса тому назад - дежурная сестра хотела измерить кровяное давление, но
не смогла надеть манжетку. Рука больного словно одеревенела - ни согнуть, ни
выровнять. Я ничего подобного не видела, Антон Романович. Весь одеревенел. И
ноги тоже, и туловище.
- Не волнуйтесь, - попытался успокоить ее профессор. Как пульс?
- Шестьдесят два. Дыхание восемнадцать, Я просто ума не приложу.
Казарин, застегивая рукава халата, внимательно прислушивался к ее
рассказу.
- Генератор выключили? - спросил он, когда они втроем подымались по
широкой, устланной плюшевым ковром лестнице.
- Нет. Только отвела экран.
- Я думаю, прежде всего нужно проверить блок настройки, - повернулся к
профессору Казарин. - Разрешите, я схожу за индикатором.
- Прежде всего нужно осмотреть Монасеина, - суховато произнес
профессор. - Раньше больного, а потом уже...
Казарин молча приподнял роговые очки, поскреб переносицу и снова
водворил их на место.
...В просторной комнате - четыре кровати. Расположение их не совсем
обычное для больничных палат: койки отодвинуты от стены почти на полтора
метра. Позади каждой - небольшой, поблескивающий белой эмалью аппарат в виде
колонки, с многочисленными измерительными приборами на передней панели. На
спинках кроватей - у изголовья - сферические экраны, пульсирующие мягким,
розовым светом. К этим экранам от аппаратов тянутся бронированные провода.
Только у одной, стоящей у двери, экран был отвернут к стенке.
Профессор внимательно оглядел спящих, потом неторопливо подошел к
Монасеину, пододвинул стул, сел и принялся исследовать.
Больной лежал на спине, с приоткрытыми глазами, и, казалось, крепко
спал. Сквозь щелочки меж веками виднелась узкая полоска белков. Лицо
поражало своим каменным спокойствием, казалось, будто оно высечено из
мрамора.
- Н-да! Этого, действительно, у нас еще не было. Ну-ка, Мирон
Григорьевич, попробуйте согнуть ему ногу. Сильнее, сильнее! Не бойтесь!
Нога пружинила, чуть сгибаясь в коленном суставе, и сразу же
выпрямлялась, как только Казарин ослаблял усилия.
- Точно стальная, - заметил Мирон Григорьевич. Лицо его побагровело от
напряжения.
- Ну хорошо! - поднялся профессор. - Пойдем в ординаторскую,
побеседуем.