"Наум Давидович Фогель. Капитан флагмана " - читать интересную книгу автора

молодым, энергичным, неутомимым, как Лордкипанидзе. Он никак не мог
отделаться от ощущения, что Сергей Гармаш "охмурил" Галину. Какая-то
вертихвостка не захотела жить с ним, а Галина "подхватила".
- Я его люблю, - сказала она. - Неужели ты не понимаешь, что я люблю
его. И это - до смерти.
- До чьей смерти? - спросил он, пытаясь иронией скрыть свою досаду.
- До моей. Даже если это произойдет в девяносто лет. И если с ним
случится что-нибудь страшное, непоправимое... После него мне никого не
нужно.
- Громкие слова.
- Ты никогда не любил, - сказала она страстно. - Пойми ты, он - во мне.
Да, человек может войти в другого и раствориться в нем, оставаясь рядом.
Он - только хорошее, доброе, самое лучшее из всего, что вокруг. - Она
увидела его глаза. Спокойные, чуть насмешливые. И замолкла. Вот сейчас его
губы дрогнут в улыбке, умной, ласковой, но снисходительной и потому
нестерпимо обидной. - Нет, ты никогда не знал настоящей любви, - голос ее
уже зазвенел. - И мне жаль тебя. До слез. До кома в горле.
Насмешливые огоньки в его глазах погасли.
- Это у тебя из книг, - сказал он жестко. - "Растворенный в себе и
находящийся рядом... И жалость - до слез, до кома в горле". Ты меня жалеешь,
а я, знаешь, о чем думаю?.. Дай бог тебе такую любовь, какая выпала на мою
долю.
Она сразу овладела собой, сказала тихо, спокойно:
- Прости меня, - и добавила: - Свадьба через две недели. Надеюсь, ты
будешь?
- Совсем взрослая... - с печальной задумчивостью произнес Бунчужный. -
Буду, конечно, - сказал он нерешительно, - если... ничего не помешает.
На свадьбу он не пришел - уехал по срочному вызову в Москву. Галина
никак не могла отделаться от мысли, что эта "срочная командировка" была
придумана.
Формально отношения отца и Сергея были хорошими. Однако Тарас
Игнатьевич так и не выбрался к ним в гости. Нет, после того памятного
разговора с дочерью Бунчужный ни разу не обмолвился плохим словом о Сергее.
Иногда звонил. Если к телефону подходил Сергей, Тарас Игнатьевич вежливо
здоровался, обращаясь к нему на "ты", и просил позвать к телефону Галину. А
когда ее не было дома, заканчивал разговор суховатым "извини уж". Встречаясь
со своим зятем на улице или на каком-нибудь совещании, Тарас Игнатьевич
всегда подходил к Сергею первым, крепко пожимал руку, произносил несколько
ничего не значащих слов. Лицо его при этом оставалось деловым, без намека на
лицемерную улыбку или родственную привязанность. Чтобы у окружающих
создавалось впечатление о добрых, товарищеских отношениях с зятем, вполне
достаточно было и этого приветствия, и тех слов, которые он говорил во время
рукопожатия... Впрочем, он и к дочери своей, и к жене, да и к другим
родственникам никогда не проявлял чрезмерной нежности. Галина давно
смирилась с этим. Ничего не поделаешь, отец ее - человек деловой, вечно
занят, вечно озабочен. Он мог уехать в командировку на несколько дней бог
весть в какую даль, ограничившись коротким звонком кому-нибудь из
домочадцев. И в заграничную командировку уезжал без торжественных сборов.
Звонил домой, просил собрать чемодан, наспех переодевался и, даже не присев
на дорогу, уезжал. Иногда на три-четыре недели. И, возвратившись из такой