"Наум Давидович Фогель. Капитан флагмана " - читать интересную книгу автора

тогда-то и пришла Назару мысль жениться на ней. Саша была девушкой тихой,
скромной, очень простенькой. Парни на нее не обращали внимания. И Назару она
не нравилась, но он решил, что если женится на ней, пожизненно возьмет на
себя заботу о сироте, то этим снимет с себя хоть часть вины перед ее
покойными братьями, что после этого на душе станет легче. Но легче не
становилось. Наоборот, с каждым годом - все тяжелее и тяжелее: никак не мог
смириться с тем, что эта женщина постоянно будоражит воспоминания, подымает
в памяти то, что пора давно забыть, с чем просто невозможно жить на свете.
Сашины подруги удивлялись: не понимали, зачем она пошла за такого.
- Лучше в старых девах остаться, чем за такого выходить. Неужто любишь?
- Жалко мне его, - отвечала Саша. - Сердце щемит. И хочется, чтобы ему
было хорошо, радостно.
- Да ведь злющий он и пьет.
- Нет, он добрый. А что пьет - война виновата. Очень уж били его в
гестапо. Спина исполосована так... Столько лет прошло, а смотреть страшно.
Он ведь из-за моих братьев пострадал.
...Каретников осушил стакан, снова налил его дополна. Ему вспомнился
разговор с писателем Гармашем. Они встретились на лестничной площадке. Это
было досадное воспоминание. Каретников возвращался домой. Гармаш с Галиной
вышли от доктора Багрия.
- Мне надо бы с вами побеседовать, Назар Фомич, - сказал Гармаш,
поздоровавшись. - Меня интересуют события на Крамольном острове во время
оккупации. Подробности гибели Очеретюка. Я знаю, что вы были связаны с ними,
приносили им взрывчатку, потом вас допрашивали в гестапо.
- Допрашивали, - сказал угрюмо Каретников. - Допрашивали и били. Били и
допрашивали. Только на кой ляд вам все это?
- Я сейчас пишу книгу о мальчишке с Крамольного острова, и мне...
- Вот и пишите на здоровье, - резко сказал Каретников и, не прощаясь,
ушел к себе.
Гармаш посмотрел на Галину и недоуменно пожал плечами.
- Да он, как всегда, пьян, - сказала Галина.
- Нет, он не пьян. Тут что-то другое, - возразил Гармаш.
- Все равно, Сережа, никакого проку тебе от этого алкоголика не будет.
...Каретников посмотрел в окно на залитую солнцем сочную зелень
тополей. Ветер шаловливо трепал их листву, и она серебрилась, ударяя в глаза
тысячами искрящихся бликов. Каретников отвел глаза, посмотрел на пустую
бутылку и вдруг увидел... толстомордого полицая. В сновидениях он часто
являлся! Стоял молча, вертел в руках резиновый жгут. Металлическая цепочка
угрожающе позванивала. Назар просыпался, покрытый холодным потом. Но прежде
полицай являлся всегда ночью, в сновидениях, а сейчас вот и днем пожаловал.
Наяву. Только странный какой-то: совсем крохотный. Чуть выше стакана и
потому, верно, совсем не страшный.
Он смотрел на Каретникова, вертел сложенный вдвое резиновый жгут и
насмешливо улыбался. Потом спросил:
- Живешь, Назарка?
- Живу, - ответил вызывающе Назар.
- И жена у тебя, и дети?..
- И жена, и дети. А что?
- Нельзя тебе детей, Назарка. След на земле оставлять нельзя.
Каретников рванулся, чтобы схватить мордастенького, но тот отпрянул на