"Гюстав Флобер. Искушение святого Антония" - читать интересную книгу автора

исповедников.
Иларион
Восхищайся тогда монтанистами: они всех превзошли.
Антоний
Но ведь истина учения порождает мученичество!
Иларион
Как может оно доказать его истинность, раз оно одинаково
свидетельствует и о заблуждении?
Антоний
Умолкнешь ты, ехидна!
Иларион
Да оно, может быть, не так уж и трудно. Увещевания друзей, особое
удовольствие, что оскорбляешь народные чувства, данная клятва, известное
опьянение,- тысяча обстоятельств тут помогают им.
Антоний отходит от Илариона Иларион следует за ним.
К тому же, этот вид смерти влечет за собой великие беспорядки.
Дионисий, Киприан и Григорий избегали его. Петр Александрийский порицал его,
а Эльвирский собор...
Антоний
затыкает уши.
Не слушаю больше!
Иларион,
повышая голос:
Вот ты впадаешь в свой привычный грех - леность. Невежество - накипь
гордости. Говорят: "Таково мое убеждение,- о чем спорить?" и презирают
учителей, философов, предание, наконец, даже букву Закона, которого и не
знают. Ты так уверен, что владеешь всей мудростью?
Антоний
Я всегда слышу голос ее! Гремящие ее слова оглушают меня.
Иларион
Усилия постигнуть божество возвышеннее твоих самоистязаний ради того,
чтобы его умилостивить. Вся наша заслуга лишь в жажде Истины. Религия одна
не истолкует всего, и разрешение вопросов, которых ты не признаешь, может
сделать ее более неуязвимой и более высокой. Итак, для ее спасения нужно
общаться с братьями - иначе церковь, как собрание верующих, была бы лишь
пустым словом - и выслушивать все доводы, не гнушаясь ничем и никем. Волхв
Ваалам, поэт Эсхил и Кумекая сивилла предрекли Спасителя... Дионисий
Александрийский получил свыше веление читать все книги. Святой Климент
повелевает нам хранить и изучать греческую письменность. Гермас был обращен
призраком некогда любимой женщины.
Антоний
Что за властный вид! И ты словно становишься выше...
Действительно, Иларион все больше и больше вырастает, и Антоний, боясь
смотреть на него, закрывает глаза.
Иларион
Успокойся, добрый отшельник!
Давай сядем вон там, на большом камне,- как прежде, когда при первом
проблеске утра я приветствовал тебя, называя "ясной денницей", и ты тотчас
же приступал к своим наставлениям. Они еще не закончены. Луна нам достаточно
светит. Я внемлю тебе.