"Ян Флеминг. Гиск" - читать интересную книгу автора

бумажками, чтобы владелец челюсти мог заняться вопросами поважнее.
Бонд знал, что это было, хотя бы и в малой степени, игрой на публику. У М,
были свои маленькие пунктики, все в Службе о них знали, и М, знал, что о них
все знают. Но это вовсе не означало, что он должен был их скрывать. Среди них
были большие пунктики - использование Службы не по прямому предназначению и
жажда отделять правдивые разведданные от кажущихся таковыми - и пунктики
маленькие. Сюда относилось твердое убеждение, что нельзя принимать в Службу
людей с бородами; людей, одинаково свободно говорящих на своем родном языке и
на нескольких других; людей, пытающихся оказывать на него давление за счет
связей их семейств с членами кабинета министров; мужчин и женщин, уделяющих
слишком много внимания своему внешнему виду; а также всех тех, кто называл его
"сэр" во внеслужебное время. К этому списку можно было добавить то чрезмерное
доверие, которое М, испытывал к шотландцам. К этим своим пунктикам М,
относился с той же иронией, с какой относились к своим причудам и Черчилль, и
Монтгомери. И он не имел ничего против блефа, а в какой-то степени это и был
блеф в отношении своих сотрудников. Тем не менее он никогда не позволил бы
себе отправить Бонда на задание без соответствующего инструктажа.
Зная все это, Бонд как можно любезнее спросил:
- Можно два вопроса, сэр? Почему именно мы должны заниматься этим делом, и
есть ли там, куда я еду, хоть какие-то выходы на главарей, как вы их назвали?
М, бросил на Бонда тяжелый, мрачный взгляд и вместе с креслом повернулся к
широкому окну кабинета, за которым проплывали серые, осенние облака. Он взял
трубку, резко подул в нее, а затем, как будто выпустив тем самым накопившееся
в нем раздражение, осторожно положил ее на стол. Когда он наконец заговорил,
голос его был спокойным, а тон - рассудительным.
- Как вы прекрасно понимаете, 007, мне не очень хотелось бы вовлекать
Службу в это связанное с наркотиками расследование. В начале года мне уже
пришлось на две недели отозвать вас с задания, чтобы вы отправились в Мексику
ловить этого мексиканца-хсадовника". При этом вас там чуть не убили. Я сделал
это в качестве услуги Специальной службе. Когда они вновь попросили направить
вас им на помощь, я отказал. На этот раз речь шла о какой-то итальянской
банде. Но Ронни Баланс за моей спиной обратился в министерство внутренних дел
и в министерство здравоохранения. На меня навалились министры. Им я сказал,
что вы мне нужны здесь, а больше я, мол, выделить для них никого не могу.
Тогда они оба пошли к премьер-министру.
М, сделал паузу.
- На том все и закончилось. Надо сказать, что премьер-министр (М, привычно
называл его ПМ) говорил очень убедительно. Он сказал, что героин в тех
количествах, в которых он сюда поступает, является орудием психологической
войны, подрывает нашу мощь. Он заявил также, что вряд ли здесь замешана просто
какая-то банда итальянцев, решивших набить себе карман. Скорее, речь идет не о
деньгах, а о подрывной деятельности.
М, кисло ухмыльнулся.
- Думается мне, что эти слова были подсказаны ему нашим другом Ронни
Вэлансом. Очевидно, его люди сбились с ног, пытаясь воспрепятствовать
распространению этой заразы у нас, среди молодежи, как это уже имело место в
Америке. Похоже, танцплощадки и залы аттракционов битком набиты продавцами
наркотиков. Ребятам Вэланса из бригады по наркотикам удалось подобраться к
одному из посредников, и у них нет сомнений, что эта гадость течет сюда из
Италии, в основном - в багажниках машин итальянских туристов. Вэланс сделал