"Ян Флеминг. Квант утешения" - читать интересную книгу автора

небольших соревнованиях и ежемесячных турнирах и через полгода не только
освоила респектабельную игру, но и стала общей любимицей мужской половины
клуба. Меня это не удивило. Я помню, как видел ее там несколько раз.
Очаровательная загорелая фигурка в коротеньких шортах с белым козырьком на
лбу на фоне зеленого газона; элегантные движения) подчеркивающие ее
стройность, и должен признаться вам, - глаза губернатора оживились, -
более прекрасного создания я никогда больше не видел на поле гольф-клуба.
Само собой разумеется, что вскоре случилось то, что должно было случиться.
Шло соревнование смешанных пар. Ее партнером был старший сын Таттерсолла -
их семья главенствовала среди коммерсантов Гамильтона и в определенном
смысле принадлежала к правящему слою бермудского общества. Юный шалопай
был чертовски хорош собой. Прекрасный пловец и неважный игрок в гольф, с
быстроходным катером и открытой "МГ" [марка спортивного автомобиля] - вы
знаете этот тип молодых бездельников. Гоняют на автомобилях, или катаются
на яхтах, или веселятся в ночном клубе с девицами, а если те недостаточно
быстро ложатся в постель, то лишаются всех этих удовольствий.
После упорной борьбы в финале Рода и Таттерсолл выиграли. Филип Мастерс
был среди ликующей толпы именитых игроков в гольф, провожавшей победителей
до дома. В тот день он веселился в последний раз, потом способность
радоваться пропала у него надолго, быть может, на всю жизнь. Почти сразу
же она стала любовницей Таттерсолла, а перешагнув черту, она уже не
останавливалась и неслась вперед сломя голову. Поверьте мне, мистер Бонд,
- губернатор сжал кулак и осторожно опустил его на край столика, - это
было отвратительное зрелище. Она не сделала ни малейшей попытки смягчить
удар, как-то попытаться скрыть происходящее. Она просто взяла молодого
Таттерсолла и отхлестала им Мастерса по лицу. Она могла вернуться домой в
любой час ночи; под предлогом) что якобы спать вместе слишком жарко, она
выселила мужа в отдельную комнату. Если она когда-то и прибиралась по дому
или готовила еду, то лишь затем, чтобы сохранить видимость приличия.
Понятно, что через месяц все стало известно, а бедный Мастерс был украшен
парой таких огромных рогов, каких еще не видывали в колонии. Наконец
вмешалась леди Берфорд и побеседовала с Родой Мастерс - предупредила ее,
что она разрушает карьеру мужа и так далее. Но беда заключалась в том, что
при этом леди Берфорд, находя Мастерса занудой и пережив в собственной
молодости пару приключений (а она по-прежнему оставалась красивой
женщиной), отнеслась к Роде чересчур снисходительно.
Конечно, и сам Мастерс (он рассказал мне об этом позже) применил весь
обычный в таких случаях арсенал: просьбы и увещевания, яростные приступы
гнева и ожесточенные ссоры, рукоприкладство (он признался мне, что чуть не
задушил ее однажды ночью), а под конец - ледяное презрение и угрюмое,
замкнутое страдание.
Губернатор промолчал, потом сказал:
- Я не знаю, доводилось ли вам наблюдать когда-нибудь, мистер Бонд, как
человеку разбивают сердце, разбивают медленно и жестоко. Так вот, именно
это происходило с Филипом Мастерсом, и это было печальное зрелище. Когда
он приехал на Бермуды, на его лице был написан рай, через год оно выражало
ад. Конечно, я делал все, что было в моих силах. Все мы старались помочь
ему, каждый по-своему, хотя, честно говоря, после того, что случилось в
"Центрально-океанском", для него оставался один реальный выход -
попробовать помириться с женой. Но Мастерс напоминал раненую собаку. Он