"Ян Флеминг. Через снайперский прицел (серия о Д.Бонде)" - читать интересную книгу автора

изображающие анонимных палачей времен французской революции рядом с
гильотиной. На кровати капитана Сэндера лежал такой же капюшон, а на
подоконнике - бинокль ночного видения и микрофон для "Воки-токи".
Напряженный и взволнованный капитан Сэндер заявил, что никаких известий
об изменении обстановки на пост не поступило. Затем спросил, не хочет ли
Бонд перекусить, выпить чашечку чая или же принять транквилизатор - в ванной
комнате есть несколько видов. Бонд, придав лицу беззаботное выражение, с
благодарностью отказался и весело рассказал о проведенном дне, хотя от
внутреннего перенапряжения у него начала подергиваться артерия у солнечного
сплетения. Когда его пыл иссяк, он устроился на кровати с приобретенным во
время прогулки немецким детективом, в то время как капитан Сэндер
взволнованно ходил по квартире, слишком часто поглядывал на часы и курил
одну за другой сигареты "Кент", причем вставлял их в мундштук вместе с
фильтром - он очень заботился о своем здоровье. Выбранная Бондом для чтения
книга, на обложке которой была изображена привязанная к кровати полуголая
девица, оказалась как раз к случаю. В ее названии "Проклятая, преданная и
проданная" две первые буквы как бы давали понять весь ужас того положения, в
которое попала героиня романа - графиня Лизелотта Мутзенбахер. Погрузившись
в похождения героини, Бонд с раздражением оторвался от книги, когда капитан
Сэндер сообщил, что уже пять тридцать и настало время занять позицию для
стрельбы.
Бонд снял пиджак и галстук, засунул в рот две жевательные резинки и
натянул на себя капюшон. Капитан Сэндер выключил свет и Бонд, улегшись на
кровать и прижавшись глазом к окуляру снайперского прицела, осторожно
просунул голову под штору.
Сумерки уже наступили, однако местность (через год здесь будет создан
знаменитый "Контрольный пункт Чарли") напоминала пожелтевшую фотографию -
пустырь, окна на пограничной улице, опять пустырь и слева уродливое
квадратное здание "Министерского дома" со светящимися и затемненными окнами.
Наведя необходимую резкость на прицеле, Бонд стал медленно осматривать
здание. Там все было по- прежнему за исключением того, что через дверь на
улице Вильгельмштрассе то и дело взад-вперед сновали служащие.
Особенно долго Бонд вглядывался в четыре затемненные окна - и сегодня
затемненные - которые, здесь он был согласен с Сэндером, наверняка были
выбраны противником в качестве огневой точки. Шторы на них были наглухо
задернуты, а нижние рамы подняты. Что происходило внутри, Бонд через прицел
видеть не мог, а по внешним признакам он не обнаружил даже малейшего
движения ни за одной из продолговатых оконных ниш. Вот на улице под окнами
возобновилось движение. По мостовой к входной двери приближался женский
оркестр - двадцать смеющихся и болтающих девушек со своими скрипками и
духовыми инструментами в футлярах, партитурами в сумках и даже с барабанами.
Веселая, счастливая стайка. Бонду подумалось, что и в советском секторе
некоторым людям живется неплохо, и тут его прицел остановился на девушке с
виолончелью. Бонд даже прекратил жевать, но затем его челюсти непроизвольно
продолжили привычное занятие, когда он стал ослаблять крепление винта, чтобы
удержать ее в центре прицела.
Девушка было выше других, и ее длинные прямые прекрасные волосы,
спадавшие на плечи, сверкали под светом фонаря, как расплавленное золото.
Походка у нее была волнующе-грациозной и шла она, легко придерживая футляр с
виолончелью, как если бы та была не тяжелее скрипки. Все у нее летало - и