"Фридьеш Каринти. Капиллария (Шестое путешествие Гулливера) " - читать интересную книгу автора

отпустила мою руку и вместе с другими, шумно выражая восторг, забегала
вприпрыжку вокруг стола. На столе я увидел гигантское блюдо - это позволило
мне предположить, что стол накрыт к обеду или ужину. Мои дамы, совсем
позабыв про меня, жадно устремились к своим тарелкам. Признаюсь, мое
тщеславие несколько покоробило то обстоятельство, что я вызвал столь
непродолжительную сенсацию. Мне оставалось только пожать плечами и, видя,
что и это не вызвало никакой реакции, демонстративно сесть перед одним из
свободных приборов.
Самая высокая из дам - та, что привела меня сюда, - наклонилась вперед
и приподняла крышку над блюдом-суповником. Раздалось клокотание и шипение;
королева (так я назвал про себя свою проводницу) протянула руку к блюду и
вытащила из него какую-то черную колбаску - в следующую минуту я с ужасом
убедился, что бросаемые друг за дружкой на тарелки дам "колбаски" корчатся и
подпрыгивают, точно живые. Можно представить, как я был ошеломлен, когда и
на мою тарелку бросили колбаску, в которой я без труда узнал одного из тех
уродцев, что встретились мне на пути ко дворцу!
С отвращением и омерзительным чувством в желудке я украдкой покосился
по сторонам, чтобы знать, что я должен делать и не опозориться. Моя соседка
по столу не выказывала и тени смущения: взяв в руки лежащий рядом с тарелкой
широкий и острый нож, она принялась потрошить подпрыгивающего маленького
уродца - двумя пальцами прижала его головку к тарелке и хорошо
натренированным, сильным движением нанесла ему удар ножом. Брызнула
желтоватая мозговая жидкость, моя соседка собрала ее в ложку, с аппетитом
всосала густую кашицу, а выжатую, сморщенную "колбаску" без лишних церемоний
бросила под стол.
У меня вошло в привычку, в каких бы краях я ни очутился,
приспосабливаться к местным обычаям, даже если мой вкус и моя природа
противятся этому. Я подумал также о том, что устрицы, например, которые у
нас считаются великим деликатесом, вероятно, у них вызвали бы такое же
отвращение, как у меня то, что с таким вожделением они сейчас поедали. И я
героически поборол брезгливость и проделал ту же операцию со своей порцией
еды, что и моя соседка по столу. Брызнул мозг - в ту же минуту извивающееся
животное дернулось в предсмертной агонии и, сморщившись, замерло. Мною
овладели такой ужас и отвращение, что я чуть было не упал в обморок. Нож
выпал из моих рук. Возможно, именно полуобморочным состоянием была вызвана
последовавшая за тем галлюцинация, но мне показалось, что я совершенно
отчетливо увидел, как с тарелки на меня глянуло бледное человеческое лицо с
закатившимися глазами, широко разинутым ртом и каплями холодного пота на
изборожденном морщинами лбу.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Равнодушие аборигенов. - Язык Капилларии. - Ойхи. -
Несколько слов о безграничном патриотизме автора, а также о
природ ной глупости. - Библия ойх. - Буллоки.

Лишь спустя несколько месяцев, к концу первой четверти времени моего
пребывания в Капилларии, я осознал все значение первой трапезы, которая так
меня поразила и привела в крайнее смятение. Не стану докучать читателю