"Фридьеш Каринти. Капиллария (Шестое путешествие Гулливера) " - читать интересную книгу автора

часами стоять недвижимо, если бы не неожиданное приближение ко мне дам.
Признаюсь, я ждал, что моя необычная внешность - льщу себя надеждой, что с
земным человеком они встречались впервые, - вызовет страх или, уж во всяком
случае, удивление у этих слабых созданий, и я полагал, что стоит мне
заговорить - словами или жестами, - как они дадут волю своему любопытству и
забросают меня вопросами, откуда я прибыл, из какой страны, кто такой и т.д.
и т.п., как это обычно бывало в моих предыдущих странствиях. Но ничего
подобного не произошло. Моя персона действительно их заинтриговала, но
совсем с иной стороны, чем я себе представлял. Я привлек их интерес не как
дальний пришелец и не как вестник незнакомых миров. Любопытство, с которым
они меня рассматривали, не свидетельствовало ни об удивлении, ни о страхе.
Мое лицо и фигура также мало их интересовали. Их внимание привлекла моя
одежда: одно прелестное создание дотронулось до полы моей куртки и,
приподняв ее, обменялось громким восклицанием со своими подругами. Те как-то
странно хохотнули, после чего послышались другие неразборчивые возгласы,
нечто вроде "Холи! Холе! Уй-йе!" и им подобных, которые можно воспроизвести
только фонетически.
Я пробовал объясниться, повторяя одно и то же слово на различных
языках. Потом, применив известный метод Берлица, указал на себя и произнес:
"Человек". Но и это не возымело действия: стоило мне открыть рот, как
очаровательные дамы на мгновение затихали (одна из них с завидной
любознательностью даже изогнулась и заглянула мне в рот), но уже в следующую
минуту они будто забывали, что я пытаюсь им что-то сказать, и продолжали
шумно обсуждать мое платье, заставляли поворачиваться то вправо, то влево,
беспрестанно издавая короткие гортанные звуки - совсем как птицы, запертые в
клетке и беспокойно щебечущие и чирикающие. Уже тогда я заметил, что каждое
восклицание сопровождалось у них особой мимикой: они то закрывали глаза, то
высоко поднимали брови, то облизывали языком губы. Я совершенно опешил,
убедившись, что они не обращают ни малейшего внимания на то, что я пытаюсь
им сказать, - ив этот момент одна из милых дам взяла мою руку и, как будто
это являлось самым обычным делом на свете, поднесла ее ко рту, вонзила зубы
в мой большой палец и даже причмокнула, словно смакуя его.
Ее острые зубки прокусили палец почти до кости, и я невольно вскрикнул
от боли. Услышав мой крик, дамы подняли головы, отскочили в сторону, затем
опять громко засмеялись и посмотрели на меня так, словно я наконец произнес
нечто вразумительное и теперь можно без труда догадаться, кто я такой.
Кое-кто попробовал подражать моему крику. А одна из них бесцеремонно
схватила меня за руку и потащила за собой с такой силой, которую трудно было
заподозрить в ее слабом теле. Остальные, что-то щебеча, устремились за нами.
Моя проводница стремительно влекла меня по широким коридорам. Я едва
успевал разглядеть, что вдоль стен стояла разностильная странная мебель и
висели различные безделушки, а коридоры были богато убраны коврами, люстрами
и декоративными предметами. Но каково было мое изумление, когда,
обернувшись, я вдруг увидел, как кое-кто из дам в сопровождавшей меня свите
нет-нет да и остановится у какого-нибудь куска мебели и, мурлыча и втягивая
носом воздух, легонько отломит кусочек, положит себе в рот и проглотит.
Тогда я еще не подозревал, что в этой удивительной стране все предметы
обихода сделаны из съедобных продуктов, чаще всего из сахара или шоколада.
Посреди зала, куда мы наконец пришли, стоял огромный стол овальной
формы с большой хрустальной вазой в центре. Еще перед входом сюда проводница