"Ф.Скотт Фицджеральд. Первое мая" - читать интересную книгу автора

На протяжении многих лет духовной пищей им служила обида, выражавшаяся
преимущественно в презрительных междометиях, произносимых в нос, - обида
на тот общественный институт, от которого в каждый данный момент зависело
их существование (это была армия, или предприятие, на котором они
работали, или благотворительное учреждение), а также на то лицо, под чьим
непосредственным началом они сейчас находились. Еще только сегодня утром
таким институтом являлось правительство, а непосредственным начальством -
капитан. Освободившись от этой двойной опеки, они пока что пребывали в
неприятном состоянии неопределенности, так как не успели еще
закрепоститься вновь и вследствие этого чувствовали неуверенность и
раздражение - словом, были не в своей тарелке. Однако они пытались это
скрыть, притворяясь, что испытывают неслыханное облегчение, сбросив ярмо
армии, и заверяли друг друга, что никогда впредь не допустят, чтобы
военная дисциплина угнетала их непокорные, свободолюбивые натуры. А по
совести говоря, даже в тюрьме они чувствовали бы себя куда лучше, нежели в
этом непривычном состоянии только что обретенной свободы.
Вдруг Кэй прибавил шагу. Роуз поднял голову, поглядел в том
направлении, куда устремился его товарищ, и увидел, что ярдах в пятидесяти
от них на улице собирается толпа. Кэй хмыкнул и припустился бегом. Роуз
хмыкнул тоже, и его короткие кривые ноги замелькали рядом с длинными
тощими конечностями его приятеля.
Поравнявшись с толпой, они мгновенно влились в нее и стали ее
неотъемлемой частью. Толпа состояла из оборванных субъектов в штатском
платье, которые были слегка навеселе, и солдат, принадлежавших к самым
различным войсковым соединениям и находившихся на самых различных стадиях
опьянения. Все они толпились вокруг маленького человечка, по виду еврея,
обросшего щетинистой черной бородой и усами. Человечек, яростно
жестикулируя, держал взволнованную, но ясную и выразительную речь. Кэй и
Роуз, протискавшись, так сказать, в партер, рассматривали оратора с острым
недоверием, в то время как его слова мало-помалу доходили до их сознания.
- Что дала вам война? - неистово кричал оратор. - Поглядите на себя!
Разбогатели вы? Получили вы те деньги, что вам обещали? Нет! Если вы живы
и ноги-руки у вас целы, считайте, что вам повезло. А если вы еще застали
дома жену, если она не сбежала с каким-нибудь молодчиком, у которого
хватило средств откупиться от армии, так вам повезло вдвойне. Вот уж где
удача так удача! Кому же прок от этой войны, если не считать Моргана и
Рокфеллера?
В этом месте речь оратора была прервана. Чей-то кулак саданул его под
щетинистый подбородок, и он покатился на мостовую.
- Проклятый большевик! - заорал высоченный солдат, похожий с виду на
молотобойца. Это он ударил оратора. Послышался одобрительный гул, толпа
придвинулась ближе.
Маленький еврей поднялся на ноги и тут же полетел обратно на мостовую,
получив еще с полдюжины тумаков. На этот раз он уже не встал; он лежал,
тяжело дыша, кровь струилась у него из разбитого рта.
Толпа неистово ревела, и через минуту Кэй и Роуз почувствовали, что она
уносит их куда-то по Шестой авеню под предводительством худого горожанина
в шляпе колоколом и силача-солдата, столь решительно положившего конец
разглагольствованиям оратора. Толпа росла на диво быстро, приобретая
устрашающие размеры, а по тротуарам рядом с ней струился поток более