"Тибор Фишер. Коллекционная вещь" - читать интересную книгу автора

копаться у себя в душе - или в промежности. Не было еще ни одного хозяина
жизни, которого бы загнал в могилу теплый летний дождичек.
Машет стоящей на углу машине. Типичный лимузин, в котором ездят
хозяева жизни: затемненные стекла - это чтобы прохожие ненароком не
заглянули, не потревожили, не дай Бог.
- Не люблю машин. Что такое машины? Железо. Гигантские металлические
монстры носятся по улицам, норовя врезаться друг в друга. Орудия убийства,
если вдуматься. Безумное изобретение.
Он в панике: до машины целых восемь футов - как бы не промокнуть!
Тревожно прядает ушами: в машине ведь и в аварию попасть недолго.
Миллионеры
- несчастные люди, им не приходит в голову завести сигнализацию,
человечка, который бы сидел у них в кармане и в нужную минуту предупреждал
об опасности: "По-о-оберегись!" Миллионы лишают миллионеров степенности,
уверенности в завтрашнем дне. Они могли бы нанимать на эту работу бедняков
и менять их, как меняют батарейки, если те от сидения в роскошных
ресторанах и хождения по дорогим бутикам потеряют бдительность.
- Вы такая счастливая, что у вас нет денег, такая счастливая, - мычит
он, и иностранный акцент возрастает у него с минимальных восемнадцати до
максимальных двадцати девяти процентов. - Если у вас есть деньги, вам не
дадут покоя. Ни днем, ни ночью. На меня, к вашему сведению, работают семь
бухгалтерий. Вторая проверяет первую, третья - вторую, четвертая - третью.
И так дальше. А первая проверяет седьмую. И даже если они не воруют, то
зарплату требуют себе такую, что лучше б уж воровали. Ну а родственники...
несть им числа. Сейчас мне ничего, кроме этого вашего сосуда, не надо.
- Почему ж тогда у вас такой несчастный вид?
- Боюсь, обманут. Наверняка кто-то уже пронюхал, что именно такого не
хватает в моей коллекции.
- Зачем вам столько денег, Мариус? Поделились бы.
- К чему вам деньги? Банки лопаются. Компании разоряются. Трещат по
швам даже самые процветающие банки в самых процветающих странах.
Цивилизации мрут, точно мухи. Жить страшно. И с каждым днем все страшней.
Вы даже себе не представляете, что творится на белом свете. Розе от меня
большущий привет.
Сколько каждое его слово ни разжевывай, сколько ни обсасывай - иронии
ни на грош. Таких, как он, у меня набралось всего-то сто пятнадцать, он -
сто шестнадцатый. Ковыляет к машине. Вид пресмешной: сказываются и вес, и
возраст, и припрятанные под сорочкой золотые слитки. Золото. Золотое дно и
"золотая лихорадка", предел мечтаний и вечный искуситель, к тебе тянутся
богатые и бедные, образованные и неграмотные - ты же не даешься никому.
Судорожно сжимает в левой руке огнетушитель - нанял бы носильщика,
бедолага, - не разорился.
Мы же с аукционисткой садимся в кособокий драндулет и катим на юг, на
другой берег. "За что? - вопрошает она. - За что?"
За время пути риторический этот вопрос она повторила шестнадцать раз -
то глотая слезы, то со смехом. Вопрос номер один. Из миллиардов вопросов,
которые я зафиксировала, этот встречается чаще всего. Задается, как
правило, со вздохом. Крик души. Как, впрочем, и любой другой вопрос.
Но дать ей вразумительный ответ я не могу.