"Смерть за стеклом" - читать интересную книгу автора (Элтон Бен)День тридцать второй. 11.35 вечераКолридж на цыпочках прошел из кухни в гостиную со второй банкой пива. Наверху спала жена. Она заснула до того, как он явился домой, и еще не успеет проснуться, когда в шесть он опять отправится на работу. Жена оставила записку, в которой говорилось, да, мол, они живут под одной крышей, но она уже три дня не видела собственного мужа… Инспектор нашел шариковую ручку и приписал снизу: «Я с тех пор нисколько не изменился». Вечером записка будет лежать на этом же месте. Только миссис Колридж добавит: «А жаль…» Любящая жена, конечно, шутила, но частенько говаривала: легко питать нежность к человеку, которого совершенно не видишь. Колридж захватил домой вырезки из газет с сообщениями о первой неделе, проведенной участниками шоу Колридж пролистал вырезки. Оценки большинства публикаций совпадали с выводами «Любопытного Тома». Но в заметках еще говорилось, что дела у «арестантов» идут лучше, чем предполагалось. «Осевшее суфле вновь поднимается!» – гласил один из заголовков. Газета ссылалась на собственное суждение недельной давности, в котором утверждалось, что никакое суфле не поднимется вторично, не говоря уже о третьей попытке. Это было новостью для Колриджа: оказывается, перед третьей серией программы ходили разговоры о том, что идея себя изжила. Сам Колридж не сомневался, что подобные передачи обречены на успех, и, выходит, ошибался. Газеты свидетельствовали, что многие шоу с шумными и броскими героями из масс, которым пророчили звездную славу, не дожили до исполнения собственных обещаний. В начале недели ожидалось, что новая серия Колридж вставил кассету в видеомагнитофон и тут же бросился уменьшать звук с экрана понеслись приветственные визги и вопли ведущей, которая встречала в своей программе Джеральдину. Ее крики наверняка долетели до второго этажа, где спала жена. – Хай, дорогуша, – радовалась дико крутая послеполуночная ведущая. – Вот вы и разменяли вторую неделю в – Встречаем супертеледаму! – вторил ей такой же дико крутой послеполуночный ведущий. – Мы тебя любим, Джеральдина! Удачи! – Воггл – настоящий класс! – выкрикнула девушка. – Мы тебя – Воггл – душка! Воггл – клевый парень! – Воггл – это полный улет! Послышались бурные приветствия. Зрителям Воггл нравился. – Удивительно, – проговорила Джеральдина, когда шум стих. – Я, конечно, рассчитывала, что он всех разбередит. Но не ожидала, что настолько сильно. – Он теперь среди самых-самых, – воскликнула ведущая. – Как Деннис-бесенок[15] или Лягушонок Кермит в «Маппет-шоу».[16] – Тут такое дело: никто бы не согласился с ним жить, но все по полной оттягиваются, наблюдая, как колбасятся другие. – Воггл – супер! – Воггл – душка! – Bay! – Но особенно я торчу от Келли. Ей-ей! – Ты чего! – Девушка ткнула ведущего пальцем под ребра. – Нашел на кого западать! Дервла намного красивее – сто пудов! – Красивее – согласен. От нее я тоже балдею, спасибо ей за это. Но у Келли… у Келли есть что-то особенное. – Здоровые титьки? – Как тебе сказать? Это мужская тема. Мужчины в студии согласно завопили. – А что у нас с Дэвидом? Мы его не слишком любим? Скорее наоборот? – Не слишком, – согласился ведущий. При упоминании имени Дэвида публика загудела, и режиссер, воспользовавшись ситуацией, вывел на экран прямую трансляцию из Колридж потягивал пиво и смотрел записанный три с половиной недели назад материал. Его поразила жестокость происходящего: человек на экране совершенно не подозревал, что над ним смеялись и потешались. Словно вся страна превратилась в огромный школьный двор, а зрители – в хулиганов-задир. – Ну ладно, довольно! – У дико крутого ведущего как будто пробудилась совесть. – Я уверен, мама его любит. – Хвала его мамочке! Только скажите, чтобы он – И перестал играть на Интервью продолжалось – стали обсуждать неожиданный успех третьей серии – Ты бросила вызов всяким умникам и зубоскалам, и шоу со-сто-я-лось! Это для тебя большое облегчение, Джери. Ну, признайся, что я прав! – Абсолютно прав, – ответила Джеральдина. – Была бы я мужиком, сказала бы, что поставила на кон все, включая собственные яйца. Сбережения и то, что получила от раздела с Би-би-си. Я единственный постановщик «Любопытного Тома», ребята, и если провалюсь, не на кого будет валить. – Железная женщина, – пришла в восторг девушка-ведущая. – Вы нам нравитесь. Примите и прочая! – Именно железная, милочка, – подхватила Джеральдина. – Бросила халявное место на Би-би-си, чтобы заняться этим шоу. И тут все стали ждать, когда я окажусь в жопе. – Да уж, – скаламбурил дико крутой послеполуночный ведущий. – Коль ушла с Би-би-си, то пощады не проси. Я слышал, тебе прочили место генерального директора? А ты хлопнула дверью! – Думаю, в конце концов предложили бы. Ну и шут с ним. Я делаю программу, а не целуюсь целыми днями с политиками – такими, как эта задница Билли. Рылом не вышла. Камера наехала на другого гостя «Клиники» – это был снисходительно улыбавшийся министр культуры Билли Джонс, который согласился засветиться в ночной передаче, осуществляя правительственную стратегию по сближению с молодежью. – Очень жаль, – хохотнул он, – что у моей задницы нет никаких шансов расцеловаться с такой очаровательной леди, как вы, Джеральдина. – Скажите, Билли, – вмиг посерьезнела ведущая, – на ваш взгляд, – О, – А как быть с теми, кто утверждает, что наше телевидение деградирует? Что нам нужно больше, ну я не знаю, исторических, что ли, программ? Или классической драмы? – Все это нужно: и история, и классические байки. Но политикам, педагогам и работникам сферы социальных проблем необходимо, так сказать, – Понтово. Это нам в кайф, – одобрил дико крутой послеполуночный ведущий. – Необходимо как бы окунуться в то, что интересует молодых, например в Интернет. Мы считаем, что Интернет – это очень важно. И такие потрясающие эксперименты реального телевидения, как шоу Колридж заснул до того, как представление закончилось и по экрану пробежала последняя строчка титров. А когда открыл глаза, увидел покрытого татуировками потного американского скинхеда в одних шортах, который орал в телевизор: – Люди, я самый настоящий кусок дерьма! Инспектор решил, что пора ложиться в постель. Джеральдина явно выкрутилась – это понятно, хотя, судя по всему, должна была провалиться. Дэвиду повезло гораздо меньше. Он превратился в жертву, во всеобщее посмешище, и таким его сделала Джеральдина. Если бы он об этом знал, то мог бы захотеть отомстить «Любопытному Тому». Но он не знал. Откуда ему было знать? |
||
|