"Владимир Фирсов. Бессмертие для рыжих" - читать интересную книгу автора

воззрился на него. Тот понял свою ошибку и мигом разъяснил:
- Она сейчас секретарем у Элинвара. Перепечатывала его доклад для
Президента и, конечно, сделала мне копию.
- Интересно было бы посмотреть на их препарат. Мне лично он
бесполезен, - Рин снова провел ладонью по волосам, - но как-никак я
директор Института Бессмертия.
Референт словно дожидался этих слов - он тотчас протянул на ладони
небольшую ампулу, в которой перекатывались ярко-синие горошины.
- Супруга принесла, - пояснил он, увидев удивленный взгляд
академика. - Их там наделали видимо-невидимо. Теперь все синие ходят.
- Это почему же? - поинтересовался Рин, с удовольствием встряхивая
ампулу.
- Таково свойство препарата. Если препарат не усваивается, он
кумулируется в кожных покровах, и человек постепенно синеет. Говорят,
пожизненно, если всю дозу принять...
- И все равно глотают, - прошептал академик. - Надеются... Какова же
дозировка?
- Одна таблетка ежедневно в течение двух недель. Обязательно перед
едой.
- Все-таки я правильно сделал, выгнав рыжих из института, - сказал
Рин. - Рыжие - они всегда рыжие. Только о себе думают. Бессмертия
захотелось... Его, между прочим, заслужить надо! Делами, а не таблетками.
Вот так-то.
Он взглянул на часы. Подходило время обеда.
- Вызовите мою машину.
Когда за референтом закрылась дверь, академик торопливо налил стакан
содовой, вытряхнул из ампулы на ладонь синюю горошину и отправил ее в рот.
- Подумать только! - пробормотал он, запивая таблетку. - Бессмертие
для одних рыжих! Да за это расстрелять - и то мало!
В Институте Бессмертия действительно не было ни одного рыжего.
Академик Рин уволил их, едва став директором института.
Нельзя сказать, что инициатива этого мероприятия принадлежала целиком
ему одному. Как всегда в подобных случаях, был целый ряд привходящих
обстоятельств - таких, как чье-то мнение, узнанное или угаданное, что-то
прочитанное между строк в бумагах, где о цвете волос и не говорилось, и
многое тому подобное. Конечно, не последнее место здесь занимала личная
неприязнь.
Академик Рин очень не любил рыжих. Это чувство зародилось в нем еще в
те забытые годы, когда он был босоногим мальчишкой, и безжалостные товарищи
дразнили его "Ринришка - рыжая мартышка" и кидали в него гнилыми бананами.
А был он рыж до чрезвычайности - до пламенной красноты, и это доставляло
ему множество больших и маленьких огорчений.
Когда на спортплощадке гимназии начинался бейсбольный матч, его всегда
оставляли в запасных, хотя ему так хотелось самому точными ударами биты
посылать мяч вперед под восторженные вопли болельщиков. В старших классах
девочки никогда не приходили на назначенное им свидание. Конечно, виной
этому была его рыжая голова. Постепенно Рин все больше убеждался, что быть
не таким, как все, очень плохо. Уже к третьему классу он возненавидел свою
огненную шевелюру и старался всегда ходить стриженным наголо, что, впрочем,
не спасало его от насмешек. Он перепробовал все: ходил в шапочке даже в