"Владимир Фирсов. Только один час (сб. "Фантастика, 1967")" - читать интересную книгу автора

к небу, застыло - "Никто не даст нам избавленья - ни бог, ни царь и ни
герой..."
- "Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой", - медленно
продолжил профессор, чувствуя, как растет в нем гордость за своего
мужественного предка.
Какие-то мгновения Ганс смотрел на быстро мелькающие под ними огни.
- Но ведь каждый, кто побывает здесь, вернется назад иным человеком, -
полувопросительно сказал Ганс.
- Поэтому у нас есть только одна возможность - открыть ему будущее лишь
перед самой смертью, когда он не в силах уже ничего изменить.
- Но почему меня нельзя оставить здесь? Кому в прошлом нужен безымянный
мертвец?
Профессор покачал головой.
- Через сорок минут там, в двадцатом веке, в подвал войдет гестаповец
Мюллер, чтобы напялить на вас немецкий мундир и повесить вместо
непойманного дезертира. Не найдя тела, он поднимет тревогу. Будут схвачены
работающие в тюрьме русские и среди них агент подпольщиков, готовящих
налет на гестапо.
Налет сорвется, а всех арестованных расстреляют перед приходом
советских войск. Это будет первым следствием вашего невозвращения. Но
цепочка потянется дальше. Один из пленников после войны должен стать
физиком-ядерщиком и сделать крупнейшее открытие. Но оно сделано не будет -
вернее, его раньше сделают в Америке, которая в результате получит мощное
оружие. Обладание этим оружием толкнет ее правителей на развязывание
мировой термоядерной войны...
Я привел, как пример, судьбу только одного человека, которого спасет
ваше возвращение. Если проследить за любым другим, результат будет не
менее поразителен. Но дело не только в этом. Лишив будущее даже горсточки
вашего пепла, мы изменим его, и последствия могут оказаться самыми
катастрофическими.
- Мне кажется, - сказал вдруг Ганс, и профессор удивился, услышав в его
голосе иронические ноты, - вы не столько успокаиваете меня, сколько самого
себя... Я понял, профессор: чему быть, того не миновать. Вам не надо
оправдываться...
Свет почувствовал, как густая краска стыда заливает его лицо. Как он
мог подумать такое об этих железных, несгибаемых людях!...
- Вы... вы молодец, Ганс! - воскликнул он. - Честное слово, я чувствую
себя мальчишкой рядом с вами! Теперь я вижу, что мы недооценивали своих
предков...
Ганс перебил его:
- Но скажите, почему мне отпущен только один час? Судя по времени, я
пролежал в подвале довольно долго.
- Вы забыли Мюллера и Кранца. Четыре часа из пяти понадобилось нашим
медикам, чтобы ликвидировать следы допроса.
Ганс поглядел на свои руки в перчатках.
- Да, ногти мы отрастить не успели, - сказал Свет, перехватив его
взгляд. - Кстати, могу сообщить, что Кранц застрелился в ту же ночь.
Мюллер был повешен через полгода.
Резко скользнув вниз, диск мягко опустился среди зданий.
- У нас есть еще четверть часа, - сказал Свет. - Пройдемте немного по