"Владимир Фирсов. Зеленый глаз" - читать интересную книгу автора

взрослые, смотрели на желтый сигнал, удивлялись. Многие почему-то говорили
вполголоса.
Свиридов просидел у машины до поздней ночи. Непрочитанные газеты валялись
на полу. Несколько раз он раскрывал их, но тут же бросал, потому что не
понимал ни слова.
В середине дня техник-смотритель велел кому-то принести несколько
бутербродов и бутылку молока. Механически Свиридов проглотил все, даже не
почувствовав вкуса.
В литературе давно бытует образ писателя-неудачника, озлобленного,
завистливого, подозрительного. К счастью для себя, Свиридов не стал таким.
Не добившись успеха на литературном поприще, он не превратился в графомана,
не затаил обиды на людей, не способных или не желающих уверовать в его
гениальность. Он довольно легко смирился с мыслью, что таланта у него нет и
писатель из него не получится. Но с тем большим нетерпением ждал он момента,
когда на пульте машины загорится красный сигнал, сообщая о том, что работа,
которой он посвятил все последние годы, закончена, и то, что не удалось ему,
сделала созданная им машина.
Вопрос, может ли машина испытывать вдохновение, он решил для себя уже
много лет назад. Теперь последнее слово было за высшим судьей - опытом.
Свиридов твердо верил в свою победу. Но эта уверенность ничуть не прибавляла
ему спокойствия. Наверное, так волнуется чемпион, перед тем как взойти на
верхнюю ступеньку пьедестала почета. Будь у него хоть тень сомнения в исходе
эксперимента, он гораздо спокойнее ожидал бы заветного сигнала.
К концу дня старик почувствовал, что его лихорадит. Наверное, он
простудился, бегая по городу в поисках газет. Надо было уйти и лечь, но он
не мог решиться оставить машину даже на минуту.
Только в первом часу ночи он поднялся наконец с табуретки и, с трудом
переставляя ноги, вышел на воздух. Двор был как черный колодец, и сверху в
него сыпались и сыпались снежинки. И старик вдруг почувствовал, что у него
может не хватить сил, чтобы пересечь белый квадрат двора.
Утром Свиридов не смог встать с постели. Он метался по смятой простыне,
обливаясь потом. Ему казалось, что он лежит в глубокой яме, а сверху, из
машины, вылетают бесконечные рукописи, которые засыпают его, стискивают
ребра, грозя удушить... Соседи вызвали врача, и тот определил воспаление
легких.
Два дня старик никого не узнавал. Но антибиотики сделали свое дело. На
третий день Свиридов пришел в себя и увидел наклонившегося над кроватью
Зайчикова-младшего.
- Петенька... - пробормотал Свиридов, - помоги встать... К машине...
- Что вы, Николай Степанович, - испуганно зашептал мальчик, не
догадываясь, что старик не смог бы сейчас сделать и шага. - Нельзя вам туда.
Сейчас на улице мороз - сорок пять градусов по Цельсию! А по Реомюру еще
больше. Вы как вздохнете, так и все. Да она и не кончила вовсе... Все тук,
тук, тук. - И Петя сыграл пальцами по воздуху неведомую мелодию. - Я сразу
скажу, когда надо.
- Работает, - вздохнул Свиридов, опуская голову на подушки и закрывая
глаза.
Долгое время старик лежал молча, и Петя подумал, что тот уснул. Но вскоре
Свиридов позвал его.
- Посмотри, как она... - попросил он слабым голосом. - Хорошо, -